Добавить в моё избранное
109 мин, 47 сек 15459
Я невольно втянул голову в плечи, но Спозняк жестом велел расслабиться.
— Не обращай внимание. Это как раз те странности, которые я упомянул. Объяснений пока не требуй. Уверяю: за пару дней, так или иначе, картинка в твоей голове сложится.
Не знаю, как на счет картинки, но карточный домик благополучия в моей голове рассыпался окончательно. Я понял, что попал в историю. И выстрелы за окном это подтвердили. А директор, ободряюще улыбнувшись, что-то нажал на селекторе.
— Сейчас подойдет очень милая девушка — она тебя проводит, — Спозняк выдвинул ящик и достал ключи. — Пойми, я не рассказываю о причинах стрельбы вовсе не потому, что хочу что-то скрыть. А из-за того, что для неподготовленного человека все это слишком неправдоподобно. Пусть лучше информация будет поступать дозировано, а люди, которые будут тебя окружать, постараются не шокировать на первых порах. Поэтому я и попросил Лику…
Дверь скрипнула, я обернулся и увидел девушку. Светлые с желтизной волосы выбивались из под меховой оторочки капюшона и падали на грудь. Бледное лицо, поджатые, почти бесцветные губы, глаза серые, сердитые. Эдакая скандинавская красота. Спозняк вышел ей на встречу и протянул ключи. Оказалось, что роста она совсем не скандинавского, едва директору по плечо, хотя и он не великан. Но девушка не смотрела на директора. Прямо и откровенно она изучала меня, словно прикидывая что-то мысленно, и на приветственную улыбку не ответила.
— Вот что, Лика, проводи молодого человека к месту проживания, — вяло сказал Спозняк. — Хорошо будет, если именно ты ему поможешь с обустройством. Может быть, в твоем обществе он не будет так жалеть, что приехал сюда.
Лика поморщилась, как от скабрезной шутки, а я встал.
— И спокойной ночи, — произнес Спозняк уже мне, странно улыбаясь. — Она у нас долгая, полярная.
Резко зазвонил телефон короткими, злыми звоночками, директор изменился в лице, быстро приподнял на прощание руку и направился к столу. Лика уже вышла, а я стал прикрывать дверь.
— Имперский капитан Рокоб! — услышал я в щель, прежде чем захлопнул дверь.
Слова, сказанные директором в трубку, показались слишком странными, еще страннее всех этих выстрелов и оленей, и я решил, что ослышался. Да так, наверное, и было.
Уже на улице, не спеша одевать шапку, чтобы охладить голову, я спросил Лику:
— Разве сейчас полярная ночь?
— Нет, директор сгущает краски, — она остановилась и снова, как в кабинете, пристально посмотрела мне в глаза, словно я задал какой-то личный вопрос. — Но день уже короткий. Восход солнца в семь, заход в четыре. И снег совсем недавно лег… Пойдемте, холодно.
— А где мы находимся? Я что-то не очень четко себе представляю. Воркута же совсем рядом?
— До Воркуты идет железнодорожная ветка, кажется, узкоколейка — это больше двухсот километров. Комбинат отправляет по ней составы с рудой. Автомобильной дороги нет. По тундре можно проехать только на вездеходе.
— А что за опасность, о которой мне говорил директор? Почему стреляют?
— Не знаю. А официальную версию тебе и директор, наверное, рассказал.
— Да не очень-то он распространялся… И потом, что значит — не знаю? Ты же слышала стрельбу!
— Стрельбу ты и сам слышал. И если на этом основании ты можешь сделать какие-нибудь выводы — делай, — тихо сказала Лика.
— А кем ты здесь работаешь? — я перевел разговор.
— Эколог я…
— Понятно.
По скрипящему снегу мы подошли к темному двухэтажному дому на сваях и девушка стала подниматься по внешней железной лестнице. Лестница звенела и дрожала.
— Здесь своя электростанция? — спросил я, помогая открыть тяжелую дверь.
— Да. А уголь везут из Воркуты.
В ледяном полумраке мы поднялись на второй этаж и девушка толкнула незапертую дверь. Потом щелкнула выключателем. Первое, что я увидел, был мой чемодан в обшарпанной прихожей, про который я совсем забыл. Очевидно, люди Хромова здесь уже побывали.
— Располагайся, — Лика все еще щурила глаза. Ее бледное лицо покрывали капельки растаявших снежинок.
— Не бог весть что, но жить можно, — добавила она. — Хотя я не знаю, к чему ты привык.
— Если бы я приехал на отдых, я бы позвал администратора и устроил скандал, — пробормотал я, оглядев большую комнату, где из обстановки были только старые стол со стульями, диван и шкаф. Потом посмотрел в окно, в котором, как в черном зеркале, можно было разглядеть лишь свое отражение, и прошел в спальню с двумя железными кроватями и казенными тумбочками. Но на самом деле, все это не особо меня трогало. А думал я о сбитом олене, о стрельбе, и о загадочных намеках директора. Вернувшись в комнату, я еще раз посетовал Лике на странность ситуации, надеясь, все-таки, ее разговорить.
— Да? — протянула Лика, сморщившись от сдерживаемого сарказма.
— Не обращай внимание. Это как раз те странности, которые я упомянул. Объяснений пока не требуй. Уверяю: за пару дней, так или иначе, картинка в твоей голове сложится.
Не знаю, как на счет картинки, но карточный домик благополучия в моей голове рассыпался окончательно. Я понял, что попал в историю. И выстрелы за окном это подтвердили. А директор, ободряюще улыбнувшись, что-то нажал на селекторе.
— Сейчас подойдет очень милая девушка — она тебя проводит, — Спозняк выдвинул ящик и достал ключи. — Пойми, я не рассказываю о причинах стрельбы вовсе не потому, что хочу что-то скрыть. А из-за того, что для неподготовленного человека все это слишком неправдоподобно. Пусть лучше информация будет поступать дозировано, а люди, которые будут тебя окружать, постараются не шокировать на первых порах. Поэтому я и попросил Лику…
Дверь скрипнула, я обернулся и увидел девушку. Светлые с желтизной волосы выбивались из под меховой оторочки капюшона и падали на грудь. Бледное лицо, поджатые, почти бесцветные губы, глаза серые, сердитые. Эдакая скандинавская красота. Спозняк вышел ей на встречу и протянул ключи. Оказалось, что роста она совсем не скандинавского, едва директору по плечо, хотя и он не великан. Но девушка не смотрела на директора. Прямо и откровенно она изучала меня, словно прикидывая что-то мысленно, и на приветственную улыбку не ответила.
— Вот что, Лика, проводи молодого человека к месту проживания, — вяло сказал Спозняк. — Хорошо будет, если именно ты ему поможешь с обустройством. Может быть, в твоем обществе он не будет так жалеть, что приехал сюда.
Лика поморщилась, как от скабрезной шутки, а я встал.
— И спокойной ночи, — произнес Спозняк уже мне, странно улыбаясь. — Она у нас долгая, полярная.
Резко зазвонил телефон короткими, злыми звоночками, директор изменился в лице, быстро приподнял на прощание руку и направился к столу. Лика уже вышла, а я стал прикрывать дверь.
— Имперский капитан Рокоб! — услышал я в щель, прежде чем захлопнул дверь.
Слова, сказанные директором в трубку, показались слишком странными, еще страннее всех этих выстрелов и оленей, и я решил, что ослышался. Да так, наверное, и было.
Уже на улице, не спеша одевать шапку, чтобы охладить голову, я спросил Лику:
— Разве сейчас полярная ночь?
— Нет, директор сгущает краски, — она остановилась и снова, как в кабинете, пристально посмотрела мне в глаза, словно я задал какой-то личный вопрос. — Но день уже короткий. Восход солнца в семь, заход в четыре. И снег совсем недавно лег… Пойдемте, холодно.
— А где мы находимся? Я что-то не очень четко себе представляю. Воркута же совсем рядом?
— До Воркуты идет железнодорожная ветка, кажется, узкоколейка — это больше двухсот километров. Комбинат отправляет по ней составы с рудой. Автомобильной дороги нет. По тундре можно проехать только на вездеходе.
— А что за опасность, о которой мне говорил директор? Почему стреляют?
— Не знаю. А официальную версию тебе и директор, наверное, рассказал.
— Да не очень-то он распространялся… И потом, что значит — не знаю? Ты же слышала стрельбу!
— Стрельбу ты и сам слышал. И если на этом основании ты можешь сделать какие-нибудь выводы — делай, — тихо сказала Лика.
— А кем ты здесь работаешь? — я перевел разговор.
— Эколог я…
— Понятно.
По скрипящему снегу мы подошли к темному двухэтажному дому на сваях и девушка стала подниматься по внешней железной лестнице. Лестница звенела и дрожала.
— Здесь своя электростанция? — спросил я, помогая открыть тяжелую дверь.
— Да. А уголь везут из Воркуты.
В ледяном полумраке мы поднялись на второй этаж и девушка толкнула незапертую дверь. Потом щелкнула выключателем. Первое, что я увидел, был мой чемодан в обшарпанной прихожей, про который я совсем забыл. Очевидно, люди Хромова здесь уже побывали.
— Располагайся, — Лика все еще щурила глаза. Ее бледное лицо покрывали капельки растаявших снежинок.
— Не бог весть что, но жить можно, — добавила она. — Хотя я не знаю, к чему ты привык.
— Если бы я приехал на отдых, я бы позвал администратора и устроил скандал, — пробормотал я, оглядев большую комнату, где из обстановки были только старые стол со стульями, диван и шкаф. Потом посмотрел в окно, в котором, как в черном зеркале, можно было разглядеть лишь свое отражение, и прошел в спальню с двумя железными кроватями и казенными тумбочками. Но на самом деле, все это не особо меня трогало. А думал я о сбитом олене, о стрельбе, и о загадочных намеках директора. Вернувшись в комнату, я еще раз посетовал Лике на странность ситуации, надеясь, все-таки, ее разговорить.
— Да? — протянула Лика, сморщившись от сдерживаемого сарказма.
Страница
4 из 31
4 из 31
