Вершина пищевой пирамиды

Многие начинают вставать и нападают уже на своих сосидельцев. Что за ерунда? Я же их убил! Вон тому, точно в голову попал, пол челюсти отсутствует. Бах! Теперь ровно в лоб! Нет, все! Не встает! Как Радуева, добивать нужно, подумалось мне. Бабах! Похоже, что мертвые встают, как в роликах по Интернету. Ужас! Таким Макаром, если каждого добивать, никаких патронов не напасешься.

Крики ужаса, слившиеся в какой-то вселенский крик, жуткий мат, мольбы и проклятия, все смешалось в диком круговороте. Все едят всех, разве может человеческий разум выдержать такие страшные картины апокалипсиса, не скатившись в пучину безумия? Стоит только на секундочку допустить эту мысль и все, сожрут, как только что мужика.

Как он орал! Отстреливал от него этих кусаков, но ничем помочь все равно не в силах. Наместо упавших двух, тотчас набросилась целая толпа. Рвущие, заживо, на части люди людей, сам бы Люцифер отвел взгляд от этого мерзкого зрелища… Как ни прицеливайся, мимо много летит. Вот уже и первый зычара последний забор перелез, стреляю вдогонку, падает кувырком в сугроб. Не успеваю, бью неприцельно, психую и опять мимо! Уже, человек двадцать, сбежать смогли, краем глаза замечаю, что падают некоторые, от выстрела в голову. Снайпера, похоже, вовсю развлекаются. А у меня последний магазин, потом только выйти и ждать, спецназеры не выпустят и не промажут. Перевел на одиночный, стреляю, курок по пальцу отдачей дерется, перегрелся автоматик мой. За цевье удержать не могу. Ствол покраснел и… ЩЕЛК…!

Все!! Нихт патронов. Поворачиваюсь всем телом к снайперам и обреченно смотрю в их сторону. Поднял руку, выставил указательный палец и, показывая в их сторону, нажал воображаемый курок. Стреляйте! Чего ждете? Зычары на вышку лезут, кровушки моей, за своих хотят. Где же моя пуля? Или они решили сей красочный спектакль, с моим участием, тихонько в портере досмотреть. Почему не стреляют…? Патрона жалко? Вот превращусь из-за вас в зомбю, обязательно до вас доберусь и порву на самые маленькие кусочки из всех самых маленьких! Уже последние ступеньки преодолевают гады, а выстрела все нет.

НА! Бью прикладом, в оскалившуюся морду, зечок отлетает, обрызгав меня кровью. Следующий, с безумным взглядом своих васильковых глаз, с огромным ножом, всаживает лезвие в мой живот по самую рукоятку и проворачивает. Безжалостная рука соберет сегодня свою кровавую жатву. С…! Как больно! Падаю и вижу, как Леха Маркин, наш кинолог, на выручку бежит. На ходу из пулемета пластает, словно просеку в лесу проделал, куда ноги, куда руки.

А я уже все…

Лелик и Болек

На самом деле нас зовут Леха и Борис, а Лелик и Болек, наши позывные. Леха это я, а Борька мой лучший друг и по совместительству сослуживец. Мы снайперская пара, я снайпер, он корректировщик. Я по характеру тихоня, а Бориска оторви и выбрось. Оба, после службы в армии, пошли служить в ГУИНовский спецназ. Я, служа срочку, попал на первую чеченскую и с подачи верной руки прапорщика Велибекова, нашего ротного старшины, получил снайперскую винтовку.

Про то, какой из меня снайпер, прапор и слушать не хотел, а лишь улыбался во все тридцать два дагестанских зуба и со словами « а я вообще мечтал быть космонавтом», отеческой рукой вытолкал меня из оружейки. Попробовал, получилось! Не всегда метко, но я старался и прапорские надежды оправдал. Нашел он, где-то, пристрелочные таблицы и дело пошло веселей, если можно назвать работу по убийству себе подобных, веселой. Первого я застрелил через месяц. Аж руки затряслись и если бы не старшина, влепивший хорошую затрещину и утащивший меня внутрь здания, то был бы я уже холодным.

Профессиональная рука ваххабита ловко ввернула кумулятивную гранату в окошко комнаты, за пару секунд до взрыва, покинутую тащимым прапором мной. После хорошей затрещины мозги вроде встали на место, но стрелять больше я отказался наотрез. Пацаны вечером отбили соседнюю пятиэтажку и увиденное мной в подвале зрелище, мигом поставило мою нежную натуру на место. Наших пленных солдатиков страшно пытали и в конце, каждому, отрезали голову. Эта, бесчеловеческая, жестокость нас только озлобила.

Мстить, убить всех! Я стал трудолюбивым учеником и вскоре, редко кому удавалось остаться живым, после наведения перекрестия моей винтовки на лобешник.

Отслужив, приехал домой и был пойман Борькой и мгновенно был уговорен, пойти попробовать служить в спецназ. Как ни странно, меня без проволочек приняли, хотя отбор жесткий, а Борьку назначили моим вторым номером. Но и тут, тихого места мне никто не обещал. Постоянные командировки в неугомонную республику и нескончаемые бунты в колониях, не давали расслабляться. Дома не бывал месяцами, потому и я, и Борька семьями так и не обзавелись.

Девятнадцатого марта нами был получен приказ усилить, своими бренными телами, ближайшие колонии строгого режима, во избежание разбегания контингента.

Выехали после обеда, в пути получили инструктаж.