Вершина пищевой пирамиды

Проводим их и сворачиваемся!

— Все, прорвались! — радостно крикнул я.

— Ну и нам пора! Давай быстренько, пока никто не понял, откуда стреляли, спускаемся!

Мария Кожевникова

Мне двадцать два. Самая обычная девушка. Красивая только. Очень. Рыжая, с голубыми глазами. Ну, мужчины так говорят. Работаю в ФСИН около года. Родители, благополучно проработав в этой колонии и выйдя на пенсию, уговорили и меня. Семейная традиция называется. Работаю на КПП по пропуску людей. Работа очень тяжелая. А вы попробуйте запустить, человек триста за день, туда и обратно, при этом оформив кучу бумажек. Да и нервотрепная она (один шоколадку подарит, второй накричит), но мне все равно нравится!

Замужем. Детей нет, но очень хочется! Муженек категорически против. Да и вообще, разводиться нам давно пора. Как, за такого замуж вышла? Куда смотрела? Да, молодой! Да, красивый и богатый! Только, на поверку, оказался редкостным эгоистом и самолюбом, с кучей дурацких комплексов. Есть у меня один молодой человек, влюбленными глазами на меня глядящий, но благодаря, маминому и папиному «плохому» воспитанию, от мужа не бегаю. Вот, разведусь и может быть тогда…

Отвлек меня от этих грустных мыслей Василек, мой начальник караула, ну заодно и тот самый…

— Маш! Ты чего, опять нос повесила? — с сочувствующим видом, произнес Васек.

— Да муж, опять с утра, настроение испортил.-

— Разводись, давай, — заигрывающим тоном и заговорщицкой улыбкой — Меня в мужья возьми! Я согласный!

— Уйди кобеленок! Все вы одинаковые, получил, что хотел и в сторону, — подытожила я.

— Я не такой! — сказал Васек, глядя преданными глазами.

Но ему почему-то верилось. Надежностью от него пахнет, прямо таки несет. Был бы мужем моим, горя не знала бы.

Раздался звонок домофона. Блин! Как всегда кому-то нужно выйти. В самый неподходящий момент. Посмотрела на Васька извиняющее, мол, понимать должен, работа такая. Выходил дежурный по колонии и попросил передать начальнику, чтоб конвой выставили. Доложилась по просьбе, да и выпустила всю компанию. Спустя пару минут выстрелы раздались. Выхватила автомат из сейфа (он у меня на посту находится) и дрожу от страха. Через некоторое время, кинолог наш, Леха Маркин, моего Василька в караульный дворик заносит. Бегу к ним! Подбежала к Васильку, а у самой слезы из глаз, просто ручьями побежали. Упала на колени перед ним, пытаясь помочь. Какая страшная рана! Кровь бежит безостановочно. Пытаюсь рукой рану заткнуть и в буквальном смысле взлетаю. Дядя Леша, меня, как маленького щеночка, поднял и в сторону бросил.

— Не трогай его! — прорычал он.

— Да пошел ты! — срываясь на визг, крикнула я.

— Угомонись малолетка! Жива останешься, еще спасибо мне скажешь.-

Никогда не думала, что так можно с женщиной обращаться. Стою и слезы по лицу размазываю. А он, Ваську моего поднял и в вольер собачий закрыл. Потом ко мне подошел.

— Марш мыться!— приказал. А я, ему морду расцарапать пытаюсь.

Он мне руки заломил и к себе на плечо, как бревно бросил. Идет в караульное помещение, я кулачками по спине ему бью. Разве с ним справишься? Кабан, какой здоровый! Зашел в караулку и к раковине меня тащит. Набрав до половины, окунул меня с головой. Отпустил. Стою, от воды отплевываюсь и от всей души…

ХЛЕСЬ! Влепила я ему, хорошую такую пощечину, аж рука онемела.

— Машуль! Если, еще раз так сделаешь, пристрелю.

— Кто тебе право давал, так с людьми обращаться? — давясь слезами, сказала я.

— Тебе, дурочке, жизнь спасти пытаюсь! Давай домывайся и тоже в вольер шагай!-

— Что!?-

— Машуль! Делай, что сказано! -

— Разве так можно?-

— Знаешь, что? Я две войны прошел. И поверь, если хочешь выжить, всяко можно!

Домылась и затолкал он меня в соседний, с Васильком, вольер. Калитку решетчатую захлопнул и пошел.

Пнула я дверь и такая меня злость взяла.

— Скотина! Ублюдок! Чтоб ты сдох! — кричала я, сама от себя не ожидав такого. Дядя Леша обернулся и произнес.

— Маш! Хватит! Если ты не заразилась, через пол часа выпущу.-

Реву, а сама вольер осматриваю. Помещение размером, два на два метра примерно. Слева будка собачья, посередине куча, сами знаете чего. А воняет как жутко, как в вольере, хотя я и есть в вольере. Вдруг, шум какой-то послышался за стенкой. Прислушиваюсь. И точно! Живой мой Василек!

— Дядя Лешааа!— пытаюсь до него докричаться — Дядя Лешааа! Василек живой! Вызывай скорую! Скотина!— уже срывающимся голосом — Живой он!

Он вышел и, неторопясь поведя стволом автомата в нашу сторону, сказал.

— Подождем минут десять, сама все увидишь.-

И ушел, неторопясь так. Какая бессердечная сволочь, подумалось мне тогда. Минут через двадцать вышел и меня выпустил.

— Успокоилась дуреха?