This is my world

Никогда я так близко его не видела. Сид Тельбот во всей красе — черные джинсы, цепь (ну как всегда), ничего сверху, его клевая татуха… А взгляд какой-то будто немного обкуренный. Я отвела глаза.

(она сосредоточенно смотрит на свои колени и шмыгает носом)

Трудно описать, что я тогда чувствовала. Это ведь как встретиться со знаменитостью, с любимым актером, с которым не пропускаешь не единого фильма. Сид и был героем сериала, который я ежедневно смотрела, подходя к окну почти вплотную.

И Энни тоже была там. Она молча смотрела на меня, ожидая, пока я заговорю.

— Привет, Сид… — начала я, заикаясь.

— Здорово, а откуда ты меня знаешь? — так он спросил.

Я молчала. Слишком напряженным был момент.

— Зачем ты пришла?

— Не знаю…

Я не выдержала и расплакалась. И поспешно ретировалась с их двора. После этого я боялась попасться ему на глаза.

На улице деревья гнуться от ветра, я смотрю в окно безразличным взглядом. Какое мне дело до того, что там. Мне очень хорошо в моем замке, и пока не появилось желания выбраться отсюда.

Накрапывает дождь. Я слышу, как его капли ударяются об подоконник. На улице пасмурно и серо, как я люблю. Именно в такую погоду надо совершать преступления…

Я привыкла проводить время наедине с собой. Мне доставляет великое удовольствие мое бесконечное одиночество. Каждая его минута упоительна. Мне нравиться ощущать, что кроме меня здесь никого нет. Это моя территория. Моя крепость.

Я начиню думать, что на самом деле я и есть Дьявол, что я могу все. Быть Антихристом незаурядно. Да, я — Антихрист. Что-то без сомнения в этом есть. Ведь рано или поздно люди натыкаются на мой дом, и я вершу их судьбы. Я всесильна, я все могу.

Мне кажется, или правда кто-то приближается? Шаги все отчетливее. Кто-то в моем доме. Кто же? Я никого не звала… Человек не мог зайти. Или все-таки какой-то самозванец пробрался в святая святых — мою неприступную крепость? Как же я могла упустить? Ума не приложу.

И тут мне приходит ошеломляющая мысль — может Сид? Но я совсем уже отчаялась — не ожидала снова увидеть его. Сколько же времени прошло!

Да.

Он явился.

У меня по спине пробежал холодок. Не ожидала его увидеть, но мысленно только об этом и мечтала.

Дверь отворилась. Мои глаза были в нескольких сантиметрах от его черных глаз-точек.

Я здесь и сейчас. Это все по-настоящему. Я собственными глазами вижу Сида. От напряжения у меня дрожат ноги. Я поражения и испуганна до такой степени, что не слова не могу выговорить.

— Ждала меня?

Все плывет перед глазами. Безумие какое-то…

Вечером Джулия решила проведать свою дочь. У них обеих был тяжелый день, и мать решила устроить перемирие, хотя и понимала, что эта затея не приведет ровным сетом ни к чему. Энни либо сделает вид, что не слышит и не видит свою родительницу, либо выставит ее за дверь. Она чудовищно злиться, из-за того, что ее лишили музыки. Почему так — не могла вразуметь Джулия.

Она открыла дверь комнаты Энни… и бросилась к лежащей на полу дочери. Та была без сознания. Кровь текла из носа.

— Черт! Что с тобой, девочка моя? — до смерти испугавшись, лепетала она.

Энни дышала, но очень тихо. Ее дыхание было каким-то беспокойным. Миссис Керлвуд уложила ее на кровать (что было не легко) и понеслась звонить в скорую.

«Я знала, что этим кончиться, — лихорадочно мыслила она, — ей не нужно было так мучить себя… она же совсем обессилела»…

Скоро приехал доктор. Он сделал все, что посчитал нужным — смерил температуру и давление, послушал, как бьется сердце — и ему это совсем не понравилось. Зачем-то очень внимательно посмотрел на ее глаза.

— Итак, что мы имеем? — сказал врач, обращаясь неизвестно к кому. — Тебе известно, что сон человеку жизненно необходим?

— Да, — ответила девушка.

— В чем тогда дело? Ты просто обязана спать ночью.

— Мне не хочется…

— Не ври. Ты сама над собой издеваешься. Не нужно этого делать.

Доктор взглянул на мать.

— Можно вопрос? А ваша девица есть хоть что-нибудь? Больно она щупленькая.

— Очень редко, — призналась миссис Керлвуд. — И мало. Не знаю, что делать.

Энни не нравился этот человек. Он задавал слишком много вопросов. Ему хотелось знать, почему она так поступает. А она не собиралась ничего ему говорить. Еще чего? Да кто он такой, чтобы копаться в ее мозгах. Даже если сказать этому бабуину хоть половину того, что она думает, его извилины завяжутся морским узлом. А если серьезно, то он задолбал ее нотациями. Ей же совсем не нужно, чтобы ее учили жизни. Если бы было нужно, она сама бы попросила.

Этот мужчина в огромных очках и с лысиной заявил, чт оей нужно пройти обследование в больнице. Так самоуверенно это сказал, будто она сама не знает, что ей нужно.