Серебряные Нити

— Спасибо, нормально.

— Тебе тяжело, но…

— Слушай, — я толкнул дверцу холодильника и вышел с кухни, побрёл на второй этаж. Скрип ступеней отчего-то навёл на меня странную тоску, но я не мог сказать — отчего именно. — Со мной всё в порядке. Я могу жить без неё, сколько ещё раз мне нужно это повторить?

— Хорошо, извини. Да, я совсем забыл: твоя пресс-конференция назначена на следующую субботу…

— Ты перенёс её? — я заглянул в коридор второго этажа, проверив взглядом дверь в комнату Акане.

— Да, в пятницу, думаю, тебе лучше будет встретиться с госпожой Мисато…

— Мне не нужен психотерапевт! — несдержанно огрызнулся я. Медовый голос Рю уже начинал раздражать, как и необыкновенная текучесть его речи. — У меня нет проблем с психикой, понимаешь?!

Сдерживая дыхание, я подошёл к окну в своей комнате и выглянул на улицу, рассеянно окинул взглядом небольшой соседский дворик. На мгновение мне показалось, что за струями дождя появилось какое-то движение, и сознание моё тут же вспыхнуло целым каскадом картин вчерашнего вечера.

— Подожди, — я прервал говорившего что-то Рю, чувствуя, как бисеринки пота собираются у моей переносицы. — Пожалуй, мне действительно лучше встретиться с… госпожой Мисато.

— Я знал, — он вкрадчиво усмехнулся.

— Нет, ты не понимаешь… Мне кажется, что кто-то преследует меня.

— У тебя вчера был тяжёлый день…

— Я не про то!

— Ты просто переволновался. Я уверен, Акане…

— Акане тут не при чём!

— Хорошо, хорошо. Просто не садись сегодня за работу, ладно?

Я бросил короткий взгляд на небольшой ноутбук, в котором содержались черновики всех моих рукописей и наброски будущих рассказов. Работать не хотелось, и виной тому был не столько пережитый кошмар, сколько давящая моральная усталость — однообразие серых дней словно бы иссушило меня, вытянуло что-то необходимое и крайне важное.

— Спасибо, Рю, — я тяжело вздохнул.

— Удачного дня.

— Увидимся…

Я оборвал связь и бросил трубку на кровать; усиленно потёр низ бровей, так, как если бы это могло помочь мне собраться с мыслями.

Что-то действительно странное происходило со мной вчера, что-то, что не так просто было назвать всего лишь игрой воображения. Хотя, возможно, я и придумал добрую половину всех этих ужасов — посеял их зёрна в своём сознании, позволив фантазии писателя воплотить их в иллюзорную жизнь.

Наверное, я просто медленно сходил с ума…

Я снова выглянул из окна, вспомнил ту, вторую тень, что привиделась мне при вспышке необузданной молнии. Обладатель этой тени должен был находиться на одном со мной уровне, в шаге позади и левее меня — за прочным оконным стеклом, на высоте нескольких метров от земли. Если, конечно, он не спускался на верёвке…

Я вздрогнул. Вздрогнул резко и нервно, чуть не рухнув при этом на колени.

Акане не погибла в автомобильной аварии, как я привык говорить своим близким и её друзьям. На самом деле она… Она просто повесилась на чердаке… Что-то или кто-то заставило её… Я не знал большего, но… моя Акане никогда не оставила бы меня — никогда!

Борясь с трясущимися коленями, я вышел из комнаты и навалился на перила, оградившие меня от падения на накрытый безрадостным полумраком пол первого этажа.

Наверное, этот день ничем не отличался от предыдущего… Был таким же тёмным, сырым и промозглым. И… И мне просто нужно было прожить его, как я проживал день за днём до этого, неделю за неделей, месяц за месяцем.

За окном первого этажа царил сероватый туман неторопливого, тихого утреннего дождя. Дождь был повсюду, но в то же время казался недосягаемым, невероятно удалённым и чужим. Он прятал в себе одинокие силуэты и незнакомые контуры, изменял их, превращал во что-то новое, во что-что, что порой не с чем было даже сравнить.

Я знал, что именно увижу там, на улице, в небольшом парке, разделяющем мой дом с домом сварливой пожилой соседки. Я знал и ждал, когда появится та самая девушка, образ которой, размытый и непонятный, пугал меня, но в то же время рождал забытый уже интерес…

И она была там, она ждала снаружи, смотрела мне точно в глаза, хотя я не мог разобрать даже общих черт её лица. Её взгляд был устремлён на меня из того самого парка, я чувствовал его собственной кожей… Во всяком случае, так мне казалось — неясное ощущение как будто бы собиралось на кончиках волос крохотными электрическими разрядами, покалывая кожу сотнями невидимых иголок.

Прошла долгая, мучительная минута тишины, после чего я всё же различил её за водопадами дождевых стен, различил тонкую фигурку, кажется, поглощённую сохранившимся ночным мраком…

Да, я, наверное, мог говорить об этом спокойно, но на самом деле страх сковывал меня прочней любых оков — страх перед неизвестностью, страх перед самим собой… И ещё какой-то страх, холодный и липкий, сущность которого я просто не мог разобрать за эти несколько мгновений, которые ушли у меня на спуск с лестницы и яростную пробежку к прихожей.