«Веришь в рай — будет тебе рай. Веришь в ад — получишь ад. А если не веришь ни во что, будешь хавать то, что дадут»… Новейший Завет, евангелие от Неизвестного.
Добавить в моё избранное
96 мин, 50 сек 9992
Пролог
Крышка гроба. Зрелище, лишающее рассудка. Особенно для того, кто смотрит на нее изнутри.
Зажатый в деревянном ящике, Влад, в немыслимую долю секунды, перед тем, как намертво отшибло способность соображать, успел удивиться: откуда столько света? Зачем ему видеть обитый тканью потолок, собственное тело, втиснутое в гребанный черный костюм, мутно-серое пятно рубахи и вывернутые под тупым углом носки черных ботинок?
Потом удивление растворилось под натиском жестокого — до конвульсий и судорог — страха.
Влад широко открыл рот и задохнулся еще до того, как сделал первый вдох. Потому что в тот же миг осознал: там, за первым вдохом начинается не борьба за жизнь — там начинается агония.
Перед глазами мелькнули яркие, словно виденные сотни раз, знакомые до боли, картинки: обломанные ногти, с траурной каймой, с запекшейся кровью, порванное полотно обивки гроба, липкой паутиной касающееся лица. И последнее — крохотное пространство, заполненное потным, бьющимся в агонии телом.
Жить! Выброс адреналина заставил тело покрыться липким потом. Рубашка, нижнее белье мгновенно промокли. Чувствуя запах, сильный, почти звериный запах смерти, Влад рванул на себя обивку крышки гроба.
Жить!!
Этот крик рванулся из горла и застрял на полпути. Прошел через горнило сухих связок сжатой от боли гортани и хрипом вырвался наружу. И жизнь не откликнулась на призыв. Не пронеслась, не мелькнула в голове. Не было множества значимых событий, посланных в полет и арканом раскручивающихся в пути. Был животный страх и скрюченные пальцы рук. Все десять пальцев, вдавленных в полотно обивки, рвущих ее на тонкие полосы.
И был ужас от осознания того, что вовсе не кошмарный сон это видение, что проступает реальность, как свежеструганные доски сквозь дыры в посмертном саване.
Часть 1
Кровь стекала по стенам. Лениво, медленно. Время от времени яркие искры вспыхивали в свете свечей и тут же гасли. Стояла тишина. И умиротворяющий перестук капели, срывающейся с потолка, только подчеркивал ее. Тишину. Совершенную и многозначительную.
Влад застыл посреди комнаты. Он не помнил, зачем прошел так далеко от порога. И какого черта ему понадобилось делать столько шагов по истекающему кровью полу.
Девушка лежала на стеклянном столе посреди комнаты. Обнаженная. Белая плоть разошлась на сотни, а может тысячи трещин. Сейчас в ней не было и капли крови. Вся она — до тошноты темная, капала с потолка, тонкими струями пачкала стены.
Сочетание белого и багрового гипнотически туманило разум. Тонкие линии неоном вздрагивали в свете свечей. Стоило отвести взгляд, как боковое зрение улавливало движение. В углах плясали тени. Бело-красное пространство пульсировало, дышало тяжело, словно там, на недоступном уровне шла смертоносная борьба за выживание. И неизвестно, что вырвется наружу, затопив все вокруг: белое. Или багровое. Влад тщетно пытался уловить движение. Его взгляд торопливо перебегал с предмета на предмет и тогда пространство впадало в статику. Но стоило отвести взгляд, как на периферии видимого, продолжалась война.
Тяжелая капля, сорвавшись с потолка, ударила Влада по темени, и он пришел в себя. Ровно настолько, чтобы заметить странную, извращенную красоту обнаженного женского тела, испещренного тонкими, подсыхающими шрамами, круглые груди с вызывающе торчащими сосками, из которых, как из кратера вулкана, распадались на черные тонкие линии разорванные кровеносные сосуды.
За спиной Влада раздался женский всхлип. Молодой человек не нашел в себе ни сил, ни желания для того, чтобы обернуться. Скорее желания — до наркотического опьянения притягивали взгляд тонкие руки с длинными ногтями, разведенные в стороны ноги с сильными икрами и неожиданно тонкими щиколотками.
Потом Влад пришел в себя настолько, чтобы почувствовать запах. Как он ни старался задерживать дыхание, от тяжелого запаха бойни некуда было деться.
Влад сделал шаг назад. Только поймав себя на мысли «как бы не поскользнуться» понял, что может соображать. И действовать.
Он вышел за порог, аккуратно прикрыв за собой дверь, оставив там и кровь, и тело, и свечи. Повернулся и пошел по коридору, обогнув по широкой дуге Эллочку, застывшую с открытым ртом и пламенно горящими глазами.
Он шел по коридору и не мог отделаться от мысли, что еще полчаса назад все было так просто. Еще полчаса назад.
Еще полчаса назад…
— Я вас очень прошу, молодой человек.
Скрипучий голос старой перечницы заставил Влада вздрогнуть. Угораздило же забыться в самый разгар рабочего дня? Вернее, ночи.
Молодой человек встрепенулся, чертиком из бутылки возник из-за стойки. Как всегда — сама учтивость, с чуткой, реагирующей на малейшее изменение настроения клиента, улыбкой.
— Я вас слушаю, мадам. — И глубокими обертонами низко поставленного голоса навел дрожь на впечатлительную старушку.
Крышка гроба. Зрелище, лишающее рассудка. Особенно для того, кто смотрит на нее изнутри.
Зажатый в деревянном ящике, Влад, в немыслимую долю секунды, перед тем, как намертво отшибло способность соображать, успел удивиться: откуда столько света? Зачем ему видеть обитый тканью потолок, собственное тело, втиснутое в гребанный черный костюм, мутно-серое пятно рубахи и вывернутые под тупым углом носки черных ботинок?
Потом удивление растворилось под натиском жестокого — до конвульсий и судорог — страха.
Влад широко открыл рот и задохнулся еще до того, как сделал первый вдох. Потому что в тот же миг осознал: там, за первым вдохом начинается не борьба за жизнь — там начинается агония.
Перед глазами мелькнули яркие, словно виденные сотни раз, знакомые до боли, картинки: обломанные ногти, с траурной каймой, с запекшейся кровью, порванное полотно обивки гроба, липкой паутиной касающееся лица. И последнее — крохотное пространство, заполненное потным, бьющимся в агонии телом.
Жить! Выброс адреналина заставил тело покрыться липким потом. Рубашка, нижнее белье мгновенно промокли. Чувствуя запах, сильный, почти звериный запах смерти, Влад рванул на себя обивку крышки гроба.
Жить!!
Этот крик рванулся из горла и застрял на полпути. Прошел через горнило сухих связок сжатой от боли гортани и хрипом вырвался наружу. И жизнь не откликнулась на призыв. Не пронеслась, не мелькнула в голове. Не было множества значимых событий, посланных в полет и арканом раскручивающихся в пути. Был животный страх и скрюченные пальцы рук. Все десять пальцев, вдавленных в полотно обивки, рвущих ее на тонкие полосы.
И был ужас от осознания того, что вовсе не кошмарный сон это видение, что проступает реальность, как свежеструганные доски сквозь дыры в посмертном саване.
Часть 1
Кровь стекала по стенам. Лениво, медленно. Время от времени яркие искры вспыхивали в свете свечей и тут же гасли. Стояла тишина. И умиротворяющий перестук капели, срывающейся с потолка, только подчеркивал ее. Тишину. Совершенную и многозначительную.
Влад застыл посреди комнаты. Он не помнил, зачем прошел так далеко от порога. И какого черта ему понадобилось делать столько шагов по истекающему кровью полу.
Девушка лежала на стеклянном столе посреди комнаты. Обнаженная. Белая плоть разошлась на сотни, а может тысячи трещин. Сейчас в ней не было и капли крови. Вся она — до тошноты темная, капала с потолка, тонкими струями пачкала стены.
Сочетание белого и багрового гипнотически туманило разум. Тонкие линии неоном вздрагивали в свете свечей. Стоило отвести взгляд, как боковое зрение улавливало движение. В углах плясали тени. Бело-красное пространство пульсировало, дышало тяжело, словно там, на недоступном уровне шла смертоносная борьба за выживание. И неизвестно, что вырвется наружу, затопив все вокруг: белое. Или багровое. Влад тщетно пытался уловить движение. Его взгляд торопливо перебегал с предмета на предмет и тогда пространство впадало в статику. Но стоило отвести взгляд, как на периферии видимого, продолжалась война.
Тяжелая капля, сорвавшись с потолка, ударила Влада по темени, и он пришел в себя. Ровно настолько, чтобы заметить странную, извращенную красоту обнаженного женского тела, испещренного тонкими, подсыхающими шрамами, круглые груди с вызывающе торчащими сосками, из которых, как из кратера вулкана, распадались на черные тонкие линии разорванные кровеносные сосуды.
За спиной Влада раздался женский всхлип. Молодой человек не нашел в себе ни сил, ни желания для того, чтобы обернуться. Скорее желания — до наркотического опьянения притягивали взгляд тонкие руки с длинными ногтями, разведенные в стороны ноги с сильными икрами и неожиданно тонкими щиколотками.
Потом Влад пришел в себя настолько, чтобы почувствовать запах. Как он ни старался задерживать дыхание, от тяжелого запаха бойни некуда было деться.
Влад сделал шаг назад. Только поймав себя на мысли «как бы не поскользнуться» понял, что может соображать. И действовать.
Он вышел за порог, аккуратно прикрыв за собой дверь, оставив там и кровь, и тело, и свечи. Повернулся и пошел по коридору, обогнув по широкой дуге Эллочку, застывшую с открытым ртом и пламенно горящими глазами.
Он шел по коридору и не мог отделаться от мысли, что еще полчаса назад все было так просто. Еще полчаса назад.
Еще полчаса назад…
— Я вас очень прошу, молодой человек.
Скрипучий голос старой перечницы заставил Влада вздрогнуть. Угораздило же забыться в самый разгар рабочего дня? Вернее, ночи.
Молодой человек встрепенулся, чертиком из бутылки возник из-за стойки. Как всегда — сама учтивость, с чуткой, реагирующей на малейшее изменение настроения клиента, улыбкой.
— Я вас слушаю, мадам. — И глубокими обертонами низко поставленного голоса навел дрожь на впечатлительную старушку.
Страница
1 из 29
1 из 29
