Корректор

— Да. — От звука его голоса старая дева сомлела. Вяло, как алкоголик с похмелья, боднула шляпкой с перьями пустоту, и потеряла на минуту нить разговора. Некоторое время мадам кокетливо разглядывала портье бесцветными, утопленными в глубоких морщинах глазами. Постепенно к ней вернулась способность размышлять.

— Обратитесь к даме из триста второго с просьбой, — голос мадам дрогнул от оказываемого портье доверия. — Я могла бы сделать это сама…

Влад понимающе улыбнулся. Мадам действительно ничего не стоило сказать кому угодно и что угодно. Уж он-то это знал. Молодой человек хотел еще что-то добавить по поводу неослабевающего внимания, но понял, что еще один ступор старой грымзы он не переживет.

— Если бы вы только знали… — Мадам так мечтательно закатила глаза, что Влад решил: дело обойдется не малой кровью и ближайшие полчаса ему предстоит совершить экскурс в заполненные охами и ахами воспоминания, но все неожиданно кончилось. — Она так орет! Такая приличная дама и так дико орет! Я не ханжа, — мадам понизила голос до шепота. — Знаете, есть у людей эта подлая манера показать всем, как им хорошо. Так вот… Мне кажется ей не настолько хорошо, как она пытается тут всем показать. Просто передайте ей мое мнение. Будьте так любезны.

— Непременно. — Влад прищурился как кот на сметану, — я обязательно попрошу ее вести себя потише…

Старуха подумала и кивнула головой, но уходить не торопилась. Она застыла, съедая глазами портье. Влад отвечал ей тем же, только разбавил доброжелательность малой толикой готовности пройти за постояльца огонь и воду.

Неяркий свет, падающий сверху, прятался в глубоких носогубных впадинах, блестел на остатках крема, отчего набрякшие мешки под глазами старухи казались чудовищными нарывами. Вдруг, на долю секунды странная игра светотени сменилась жутковатой маской каменного изваяния, с дырами вместо глаз и тонкой трещиной рта. Наверное, что-то дрогнуло в лице молодого человека, что-то такое, отчего коротко и довольно усмехнулась зловредная старушка. Она повернулась и понесла себя к входной двери — гордо, как форвард, забивший гол в ворота неприятеля.

Влад вышел из-за стойки. Ему доставил кратковременное удовольствие вид тяжелой, окованной железом входной двери, закрывающейся за кровожадной мадам. Он тяжело вздохнул: не змея, конечно. Но пчелка. Это без сомнений. Такая пчелка найдет тот единственный неблагоприятный момент, чтобы с максимальным эффектом воткнуть в тебя свое жало.

Молодой человек развернулся и пошел по коридору вглубь отеля. Интимно освещенный встроенными в стены бра, коридор визуально сужался, словно стремился к исходной точке матово блестевшего в нише окна.

Влад шел по коридору, зажатому с двух сторон частоколом дверей. Нет, молодой человек был далек от мысли, закусив удила, броситься выполнять просьбу старухи. Конечно, в его обязанности входило сохранять в отеле мир и покой, но дама из триста второго номера та еще штучка, поэтому подступаться к щекотливой теме следовало, соблюдая осторожность. Влад направлялся на третий этаж по другой причине: требовалось в срочном порядке проконтролировать работу горничных. Пятеро не волновали портье абсолютно, но Эллочка, по прозвищу Людоедка в последнее время доставляла массу хлопот. Причем Людоедка — это не прозвище.

Начать с того, что девочка слишком много на себя брала…

Да что там — начать? Этим можно и кончить. Симпатичная, эффектная брюнеточка, с круглой попкой и тонкой талией. Исполнительная, предупредительная. Но. Жесты, слова. Все не по рангу. В каждом движении сквозило неповиновение. А уж о взглядах, в которых почти читалось «подожди-немного-когда-настанет-моя-очередь-мало-тебе-не покажется «, вспоминать не хотелось.

Мыслям не суждено было придти к логическому финалу. Короче, Влад так и не смог решить, какие меры следует принять, чтобы образумить девчонку. Для начала активного общения ему нужно было заглянуть в ее глаза. Холодные, впечатляющие, прячущие неразгаданную тайну, как черные дыры во вселенной. Во всяком случае, так же стремящиеся поглотить все, что попадает в поле зрения.

Портье дошел до конца коридора и повернул за угол.

Здесь заканчивалась его вотчина и начиналось то, над чем он не властен. И менее всего Владу хотелось бы иметь власть над тем, что пряталось на нижних уровнях отеля. Потому что видимая часть гостиницы, как надводная глыба айсберга — словно созданная для явственного контраста сверкающей девственной белизны снега и обезображенного глубиной льда.

Блондинка в красном платье стояла на ступеньках, ведущих вниз. Сжимая в тонких пальцах сигарету, девушка взглядом остановила портье. И он, видевший в отеле девушек и в нижнем белье, а иногда и без, на несколько секунд застыл, разглядывая стройную ногу, выставленную вперед и оголенную разрезом ткани. Так, что виднелась резинка черных чулок.