Корректор

Футболка лопнула на груди, обнажая мощный, накаченный торс. Огромные руки разошлись по сторонам, почти касаясь стен. Присев, мужчина наклонил голову вперед, исподлобья уставился на Коваля глазами, испещренными сетью лопнувших кровеносных сосудов. Вдруг, оскалив белоснежные зубы, коротко зарычал и медленно, на полусогнутых ногах, пошел на бритоголового.

Коваль не стал дожидаться дальнейшего развития событий. Следовало воспользоваться другим выходом. Парень попятился, едва не отдавив руку человеку-собаке. За поворотом бритоголовый развернулся, и, пробежав метров пять, нырнул в ближайшее ответвление. Впереди, расцвеченный огнями, маячил дансинг.

Гремел техно. Бухал по низам жесткий ритм, слегка разбавленный отголосками повторяющейся темы. Небольшой зал танцпола тонул в огнях. Вдоль стен застыли пустующие диваны, между ними лежала пара перевернутых столиков. Все бы ничего. Если бы не одно но. У стойки бара, зацепившись ногами за металлическую трубку, обегающую верхние шкафы, вниз головой висела девчонка.

Коваль остановился у входа, разглядывая, как девушка мерно раскачивается из стороны в сторону, как болтаются вывалившиеся из низкого декольте груди. Он застыл, открыв от удивления рот, и пропустил начало представления. Резкая боль обожгла ногу ниже колена. Бритоголовый взвыл и дернул ногой. Однако, отгонять уже было некого — сжавшись в комок, женщина лет тридцати, сидела у стены, буравя его немигающим взглядом. Рот ее приоткрылся, она высунула язык и быстро лизнула воздух. В ту же секунду, перекрывая техно, в зал ворвался низкий, утробный вой, подхваченный десятком голосов. Завизжала девушка у стойки бара.

И Коваль не выдержал. Перепрыгнув через опрокинутый столик, он вклинился между диванами у стены, присел на корточки и затих. На танцполе появился, прерывисто дыша, новый приятель — человек-собака. Передвигаясь на четвереньках, он достиг середины зала. Остановился у пилона, деловито обнюхал его, задрал ногу. Потом потрусил к лестнице, ведущей вниз. Он обстоятельно обнюхивал перилла, когда преодолев в прыжке несколько ступеней, на него обрушилось тело. Бритоголовый видел, как в воздухе ветряной мельницей мелькнули конечности. Клубок из спутанных тел покатился вниз и выпал из поля зрения.

Вдруг установилась тишина: со скрежетом, резанувшим по ушам, стихла музыка. Парень некоторое время ничего не слышал, привыкая к тишине. Потом до него дошло. Жалобное поскуливание, короткий, тут же стихший визг. И отчаянно-долгий, перекрывший все звуки, вой.

Это явилось последней каплей. От всех мыслей, мигнувших зеленым огоньком — «быть может, следует подождать прибытие бригады?», включая и предупреждающий желтый под названием «Жаннет», осталась только одна, полыхнувшая багрово-красным. Выбираться. Любой ценой. И если заявленная цена — бросить здесь подружку на растерзание нелюдям, заимев еще пару укусов и царапин, то пусть горит синим пламенем! Такая цена его устроит.

Путь к выходу не так уж и долог, всего-то спуститься по лестнице и пересечь огромное поле основного танцпола, окаймленного по периметру имитацией реки. Подсвеченный снизу бирюзовый пластик довольно уверенно подражал тихой водной глади, чуть потревоженной легким ветерком. Сеть подобных речушек делила дансинг на острова, соединенные мостами. Если удастся перейти к противоположной стене, дело в шляпе.

Ногу саднило. Бритоголовый надеялся, что слюна взбесившейся твари не стала ядовитой. Но полной уверенности не было. Никто так и не потрудился толком объяснить: когда заканчивается инкубационный период и начинается период необратимых мутаций. Больше, чем забег на длинную дистанцию с препятствиями, Коваля пугала мысль об отсутствии оружия. Он бы многое отдал за нож, или биту, на худой конец. Однако предполагаемые обстоятельства оказались на редкость суровыми. Десяток, если не больше (кто их считал?) озверевших людей и необходимость пройти, скорее, пробежать по открытому участку. Хотя…

Бритоголовый огляделся. Там, недалеко от женщины, которая его укусила, валялась бутылка из-под пива. Больная тварь сидела, не двигаясь, когда он, стараясь не делать резких движений, подвинулся ближе. Только зашипела, не отрывая немигающего взгляда от его руки, протянутой за бутылкой.

Парень примеривался донышком бутылки к стальным ножкам перевернутого стола, заранее морщась от необходимости привлечь ненужное внимание. Неожиданно, как по заказу, раздался душераздирающий визг. Долгий, на одной ноте, он прервался то ли хрипом, то ли рычанием. Резким движением бритоголовый отбил донышко у бутылки, стараясь, чтобы по возможности в его руке осталась большая часть. Он остался доволен. Что же, раз спектакль ставил не он, в его силах преподнести действующим лицам скромный подарок — такую вот милую розочку, от чистого сердца подредактировав морду первой же твари, которая рискнет к нему сунуться.

Не поднимаясь в полный рост, он обогнул диван и присел у лестницы.