Корректор

Есть что-нибудь более ужасное, чем убийство детей? Маленьких девочек. Сколько ей было? Восемь? Девять? Худенькая девочка, со смешными хвостиками и тонкой, цыплячьей шейкой.

Ева коротко взвыла. Можно вести бесконечные монологи с самой собой, доказывая, что смерть где-то Там, дарит жизнь Здесь. Можно было часами слушать доктора, объясняющего все красивыми, научными словами. Суть неизменна. Она убийца. Никто не убедит ее в том, что реальность Здесь, а не Там. Да и как им убедить ее, если они Там не были? Если ее руки еще помнят тепло детского тельца и хрупкость тонкой шейки?

Она убийца. И на ее счету не двести тридцать два спасенных, а двести тридцать два трупа. Она киллер. Беспринципный, жестокий. Для которого все равно, кого убивать. Мужчин, женщин, детей. Маленьких девочек. Также как сегодня, больная от ненависти к себе, Ева возвращалась в палату, чтобы пожинать радостные улыбки, полные искренности благодарных слез. Мать толстушки, которая пришла в себя после шести месяцев комы, поймала Еву, не успевшую увернуться в коридоре. Женщина буквально впилась в нее, заключила в цепкие объятия и целовала, целовала мокрыми от слез губами. Эта была еще та пытка. И Ева выдержала ее достойно. Тяжело дыша и считая в уме сначала до десяти. Потом до ста.

Они боготворили ее. Спасенные и родственники. Долгие годы не оставляли в покое. Поздравляли с праздниками, присылали на электронку фото, некоторые даже переводили ей деньги на счет. Постоянно интересовались, не нуждается ли она в чем-то? Они были очень благодарными. Многие их них. Но Ева, за радостными лицами на фото видела только трупы. Двести тридцать два. Теперь двести тридцать три.

Где реальность? Кто может ответить на этот вопрос? Тем, кто Там не был, она не поверит. Что-то никто из насильно спасенных не выразил желания вернуться. Кошмары кошмарами, но это Их мир. Созданный по образу и подобию того, с чем подошли они к больничной черте.

А может, все наоборот, и Ева лишает их бессмертия, даруя кратковременную жизнь Здесь? В таком случае какая же она благодетельница? Она жестокая, беспощадная тварь, введенная в заблуждение красивыми словами доктора. Но то, что ей так основательно промыли мозги, не служит ей оправданием. Ей некого винить, кроме самой себя. Почему было не уйти, как только душа почувствовала неладное? После первого убийства?

Ева остановилась как вкопанная, тупо глядя на автобусную остановку. А кто мешает ей сделать это сейчас? Все. Это конец. Она больше не позволит манипулировать собой! Пусть док найдет другую дуру! Ведь не случайно так получилось, что никто больше не смог.

Да. Лучше поздно, чем никогда. Она продаст и купит другую квартиру, сменит номер и уберет себя из сети. Они потеряют ее! Впервые за долгие годы она обретет свободу!

Счастливая, улыбающаяся, вдыхая полной грудью сырой воздух, Ева сошла с тротуара. Кто сказал, что это ее крест? Сбросить его, расправить плечи в ее силах! Она свободна! Свободна!

Вот на этой радостной ноте ее и сбила машина.

Выехав из-за поворота, ягуар черного цвета, задел девушку. Ее отбросило к автобусной остановке. От удара спиной о пластиковую поверхность ограждения, вышибло дух. Разевая рот, она сидела на асфальте, не в силах вздохнуть. Под скрип тормозов машина остановилась метрах в десяти. Дверца со стороны водителя открылась. К остановке бросился темноволосый парень лет двадцати пяти и присел перед ней на корточки. На его лице застыло тревожное выражение.

— Ты как? Жива? Откуда ты взялась на дороге? Где-нибудь болит? — вопросы посыпались как из рога изобилия.

Ева поморщилась.

— Столько вопросов. Я в порядке.

— Слава богу. Вообще тебя не заметил! Абсолютно сливаешься с дорогой! Какого черта тебя вообще понесло на проезжую часть?!

— Так получилось.

— Пьяная? — участливо поинтересовался парень

— Если бы, — отмахнулась она.

— Принимала что-нибудь? — нахмурился он.

— Чиста как стекло.

— Тогда, какого черта…

— Слушай. Угомонись, а? Я в порядке.

Парень вздохнул.

— Подняться сможешь?

— Попробую.

Ева облокотилась на протянутую руку и с трудом поднялась. Попыталась сделать шаг, но голова стремительно пошла кругом. Она пошатнулась и парень ее поддержал. Немного постояла и решительно освободилась от его объятий.

— Понятно. Ты где живешь, девушка?

Ева назвала.

— Ничего себе, — он присвистнул. — Не ближний свет.

Она пожала плечами.

— Туда-сюда, — он прикинул что-то в уме. — Только к утру обернусь. Значит так. Поедем ко мне. Я живу в двух кварталах отсюда. В твоем распоряжении отдельная комната и диван. А утром я тебя перед работой к метро подброшу.

— Смешно придумано, — улыбнулась она.

— Точно. Как ты догадалась? Мне же делать больше нечего, как только по ночам девчонок сбивать и насиловать их потом у себя дома.