Добавить в моё избранное
101 мин, 18 сек 10709
Гур! Он возмущенно бранился, пока шел по их следу, а точнее, в джунглях вдоль просеки, что они оставили — выходить на нее он не стал. Ни к чему. В джунглях есть два понятие: «Хороший охотник» и «мертвый охотник». Вот ко второму и не стоило стремиться.
На восьмую луну Маронге, наконец, вышел к лагерю белых. За это время людоед, вместе со всеми тсантсами и прочим, добрался до берегов Великой Реки. Тут он никогда не был, как-то не получилось, даже за те три зимы, что он скитался, но был поражен ее красотой.
А белые?! Да они, он видел это сам, сваливали туда всякую дрянь и даже справляли нужду! Тур-тур-тур! Куда смотрят духи этих вод? Может, они тоже боятся белых? А он их ел… Тур? Он прислушался к себе. Да нет. Все было хорошо. И последний белый, которым он и питался эти дни, подвялив того слегка, тоже не сказался пока на его здоровье. Гур, не тур, а гур! Гур! Ужас! Белых боятся духи, белым служат духи, белые убивают глупее и злее, чем любые, самые злые духи — и их никто не карает?
Маронге сел под дерево и заплакал. Впервые за всю свою жизнь. Несправедливость убивала его вернее, чем светлячки белых, что сожгли и убили всю его родню. По пути Маронге, к слову сказать, нашел еще одну деревню. Точнее, то, что от нее осталось. Белые не стеснялись оставлять свой след, вонявший на весь лес и видимый за пятьдесят полетов стрелы, но вот победы над деревнями они старались спрятать. Какие-то ужасные духи с огромными лапами жрали землю, тут же гадили, прямо позади себя, потом другие духи, не менее ужасные, но с каким-то щитами перед глазами, свезли убитых краснокожих в ямы, сделанные первыми духами-землеедами, а затем перекидали всю землю, которой обделались первые, с ужасными руками, насыпали дерьмо сверху, долго ездили поверх, а потом посадили там кусты!
Вот это был кошмар. Это было крушение всего, чем он жил и во что верил. Не было ничего постоянного и, как он полагал, он был последним в мире существом, которое еще знало, что такое порядок. Гордости это не вызвало. Это была одна из причин, по которой он плакал сейчас. Маронге считал свои слезы и злился, ожидая, когда они кончатся. Это дело воина было совсем недостойно, но все же… Жрать землю? Убивать просто так, не сделав ни одной тсантсы? (Он проверял, всматриваясь в груду убитых краснокожих) Сажать кусты в лесу? Зачем?! Они сами там вырастут через семь лун, а через тридцать будет та же чаща, что была, чуть пониже. И они победили! Глупо. Так не может быть.
Еще он вспомнил, как был рад, когда нашел недоеденный кем-то из белых плод. Он, конечно, не колдун, а воин, но уж по такому-то случаю и с таким-то предметом его не надо было учить, что делать. Тур-тур-тур. Белый тур! Он сделал все, что положено, чтобы Змей пришел за белым тур, а потом вспомнил, как голова Змея прилетела к нему на дерево, в Ночь Дурной Смерти. А потом, увидев, как смело белые бросают в лесу, что ни попадя, понял — они вообще не боятся их духов! Правда, ножом режутся легко. И на том спасибо.
Три ночи Маронге следил за лагерем белых и три ночи и три дня никто его не нашел! А он видел многое. Апофеозом был прилет огромной белой птицы, с ужасным ревом прилетевший на длинную просеку в лесу. Белые побежали к ней, а она, как и следовало ожидать, их сожрала. Но не клювом! А задницей! Вместе с более мелкими чудовищами, на которых те ездили. После чего улетела куда-то. В гнездо? То есть, они приходят сюда, чтобы их съела белая птица, причем задом? А откуда тогда они вообще приходили? Может, они так и растут в лесу, на берегу? Потом вырастают, получают от своих духов оружие и, поглупев, идут убивать?
Он поискал в лесу белых, что еще росли бы, молодую поросль, но ничего не нашел. Он снова сел ждать, уже не пытаясь понять, что творится.
Через семь лун снова прилетела огромная белая птица и на сей раз белые вышли из нее, сели на своих чудищ помельче и укатали в лес.
Вот оно, что… Одна птица их рожает, как и положено, из-под хвоста, вторая жрет. Семья? Странная семья. Вид один и тот же.
Маронге ночью прокрался к такой птице — она сидела до утра. И, потрогав, как уже трогал тех чудищ, на которых катались белые (тоже внутри!), понял — она неживая. Это колдовство. Белые заставляют мертвую вещь летать, бегать и возить себя. Так. Гур. Гур, гур. И не поспоришь.
Вообще, все становилось проще с каждым днем. Первой заботой, что упала с его плеч, был вопрос питания — вяленый белый у него закончился, а охотиться было некогда — мало ли, вдруг эти белые птицы заберут всех белых и улетят навсегда. Белые, как он заметил, непрерывно следя за лагерем, если что-то из каких-то странных сосудов, которые брали в одной и той же хижине. Маронге уже знал, как пройти в лагерь, не разозлив забор, а потому натаскал себе таких же сосудов. И жестоко ошибся сначала — из одной банки он выпустил какого-то ужасного духа, который, зашипев, белой пеной вылетел из сосуда и кинулся на него.
На восьмую луну Маронге, наконец, вышел к лагерю белых. За это время людоед, вместе со всеми тсантсами и прочим, добрался до берегов Великой Реки. Тут он никогда не был, как-то не получилось, даже за те три зимы, что он скитался, но был поражен ее красотой.
А белые?! Да они, он видел это сам, сваливали туда всякую дрянь и даже справляли нужду! Тур-тур-тур! Куда смотрят духи этих вод? Может, они тоже боятся белых? А он их ел… Тур? Он прислушался к себе. Да нет. Все было хорошо. И последний белый, которым он и питался эти дни, подвялив того слегка, тоже не сказался пока на его здоровье. Гур, не тур, а гур! Гур! Ужас! Белых боятся духи, белым служат духи, белые убивают глупее и злее, чем любые, самые злые духи — и их никто не карает?
Маронге сел под дерево и заплакал. Впервые за всю свою жизнь. Несправедливость убивала его вернее, чем светлячки белых, что сожгли и убили всю его родню. По пути Маронге, к слову сказать, нашел еще одну деревню. Точнее, то, что от нее осталось. Белые не стеснялись оставлять свой след, вонявший на весь лес и видимый за пятьдесят полетов стрелы, но вот победы над деревнями они старались спрятать. Какие-то ужасные духи с огромными лапами жрали землю, тут же гадили, прямо позади себя, потом другие духи, не менее ужасные, но с каким-то щитами перед глазами, свезли убитых краснокожих в ямы, сделанные первыми духами-землеедами, а затем перекидали всю землю, которой обделались первые, с ужасными руками, насыпали дерьмо сверху, долго ездили поверх, а потом посадили там кусты!
Вот это был кошмар. Это было крушение всего, чем он жил и во что верил. Не было ничего постоянного и, как он полагал, он был последним в мире существом, которое еще знало, что такое порядок. Гордости это не вызвало. Это была одна из причин, по которой он плакал сейчас. Маронге считал свои слезы и злился, ожидая, когда они кончатся. Это дело воина было совсем недостойно, но все же… Жрать землю? Убивать просто так, не сделав ни одной тсантсы? (Он проверял, всматриваясь в груду убитых краснокожих) Сажать кусты в лесу? Зачем?! Они сами там вырастут через семь лун, а через тридцать будет та же чаща, что была, чуть пониже. И они победили! Глупо. Так не может быть.
Еще он вспомнил, как был рад, когда нашел недоеденный кем-то из белых плод. Он, конечно, не колдун, а воин, но уж по такому-то случаю и с таким-то предметом его не надо было учить, что делать. Тур-тур-тур. Белый тур! Он сделал все, что положено, чтобы Змей пришел за белым тур, а потом вспомнил, как голова Змея прилетела к нему на дерево, в Ночь Дурной Смерти. А потом, увидев, как смело белые бросают в лесу, что ни попадя, понял — они вообще не боятся их духов! Правда, ножом режутся легко. И на том спасибо.
Три ночи Маронге следил за лагерем белых и три ночи и три дня никто его не нашел! А он видел многое. Апофеозом был прилет огромной белой птицы, с ужасным ревом прилетевший на длинную просеку в лесу. Белые побежали к ней, а она, как и следовало ожидать, их сожрала. Но не клювом! А задницей! Вместе с более мелкими чудовищами, на которых те ездили. После чего улетела куда-то. В гнездо? То есть, они приходят сюда, чтобы их съела белая птица, причем задом? А откуда тогда они вообще приходили? Может, они так и растут в лесу, на берегу? Потом вырастают, получают от своих духов оружие и, поглупев, идут убивать?
Он поискал в лесу белых, что еще росли бы, молодую поросль, но ничего не нашел. Он снова сел ждать, уже не пытаясь понять, что творится.
Через семь лун снова прилетела огромная белая птица и на сей раз белые вышли из нее, сели на своих чудищ помельче и укатали в лес.
Вот оно, что… Одна птица их рожает, как и положено, из-под хвоста, вторая жрет. Семья? Странная семья. Вид один и тот же.
Маронге ночью прокрался к такой птице — она сидела до утра. И, потрогав, как уже трогал тех чудищ, на которых катались белые (тоже внутри!), понял — она неживая. Это колдовство. Белые заставляют мертвую вещь летать, бегать и возить себя. Так. Гур. Гур, гур. И не поспоришь.
Вообще, все становилось проще с каждым днем. Первой заботой, что упала с его плеч, был вопрос питания — вяленый белый у него закончился, а охотиться было некогда — мало ли, вдруг эти белые птицы заберут всех белых и улетят навсегда. Белые, как он заметил, непрерывно следя за лагерем, если что-то из каких-то странных сосудов, которые брали в одной и той же хижине. Маронге уже знал, как пройти в лагерь, не разозлив забор, а потому натаскал себе таких же сосудов. И жестоко ошибся сначала — из одной банки он выпустил какого-то ужасного духа, который, зашипев, белой пеной вылетел из сосуда и кинулся на него.
Страница
10 из 28
10 из 28
