Город, который ты любишь

Маронге убил и банку, и духа, который ужасно вонял и точно не мог быть съедобным и понял, что банка банке — рознь. Он присмотрелся к белым внимательно (те еще вояки, он сидел днем у забора, но его не обнаружили даже те, кто поведением порой напоминал ему разведывательные отряды его народа, или же краснокожих, на которых они охотились), поняв, в какой банке сидит еда. И с тех пора брал только такие. Странная была еда. Пахла и едой, и не едой. Маронге сомневался, можно ли воину чащи ее есть, но вспомнил, что белых ел сам, а они это ели и ничего, не дохли. Все просто.

Раз в день белые зачем-то выпускали кучу своих светляков, которые днем не светились, в деревянные щиты с белыми листами и черным кругом. Щиты разваливались, или нет — но белые веселились. Тур. Заодно он понял, что не все светляки из палок белых светятся даже ночью и не все визжат так ужасно — но чем дальше, тем проще ему становилось. Он уже подумывал переехать в их лагерь, чтобы быть поближе, но обругал себя за лень и решил остаться в лесу.

Наблюдения за лагерем дали ему еще одну ценную мысль. Белые тут не жили и не плодились, птица доказала это. Женщин тут не было, в лесу они не росли, а в реке не ловились, он это тоже проверил — на всякий случай. Значит, это не их дом. Значит, белые птицы летят откуда-то издалека. Угнаться за ней невозможно. Что остается делать? Ему надо попасть туда, где живут те, кто уничтожил его народ. На их землю. Убедиться, что там их дом, а там и начать вытеснять столько веток, сколько нужно.

Но птица может лететь, судя по всему, еще дальше, чем их земные чудовища, а уж про быстроту ее полета и говорить нечего. И, к тому же, не заорет ли она, почуяв в себе Маронге? Кто ее знает. Но попробовать все равно придется. Заорет, так заорет. Орал же на него недавно забор белых, и ничего. Пока эти тур сбежались, он удрал в джунгли и недоумевал, что они делают у забора, если там нет, а след с перепугу он оставил ясный, как день? Ну и что, что ночь на дворе? Сломанная ветка на деревце, трава примята в четырех местах, клочок ткани из его повязки -и не нашли! Тур? Тур. Гур и тур. Тур и гур.

Придется лезть в птицу.

Значит, так надо.

И не поспоришь.

— Задача выполнена. Теперь сюда придут войска охраны, рабочие и прочие, которые и займутся тут разработкой тех мест, где жили эти маленькие ублюдки, — резюмировал начальник в ночь перед вылетом, собрав отряд.

— Все еще не можете простить им сержанта? — Спросил кто-то в штатском, улыбнувшись. Это был, к слову, тот самый джентльмен, что в начале повести беседовал с сенатором. Кто он был, кем и при ком — черт его знает, но был в курсе всего и был, казалось, повсеместно.

— Ему перерезали горло, срезали кучу мяса и унесли с собой, это люди, по-вашему?

— Нет. И по-вашему — тоже. А индейцы, которые к нам… Гм… Миролюбивы, скажем, вообще отказываются говорить о них после темноты и почитают за демонов. Но стоит ли удивляться, что оставшийся в живых каннибал убил человека, который был причастен к гибели его деревни?

— Каннибалы, — уверенно поправил начальник, — нет в мире каннибала, который один справился бы с сержантом Пеппером, даже спятившим. Днем, с вооруженным человеком? Чушь. Засада и группа. Думаю, это не наши мелкие ублюдки. Следов мы не нашли. Скорее всего, разведгруппа краснокожих племен, проверявшая, что тут было той ночью. Я не завидую тем, кто будет рыть тут шахты и строить поселок на первых порах, пока солдаты не отобьют у индейцев охоту убивать и есть наших людей просто так, походя. Но это уже не наша туга-печаль.

— Да, полковник, — впервые звание таинственного начальника несуществующей группы было озвучено вслух, — не ваша. Но я согласен с вами — скорее всего, это разведка других племен. Аэрофотосъемка показала, что количество убитых и найденных соответствует количеству живших в деревне — со слов того бедолаги, что платил им свининой за проживание, мы знали точное число. Вы отработали, как всегда, выше всяких похвал — сто из ста.

— Вы за это нам и платите, сэр, — спокойно, уверенно отвечал полковник, даже не улыбнувшись похвале загадочного господина.

— Именно. А завтра мы отправляем вашу группу домой, в США. Полетите утром, эшелон свободен, связь вам не нужна, куда сажать самолет, ваши пилоты в курсе, все, как обычно. Оплата уже перечислена на указанные вами счета, господин полковник. Плюс премии за срочность и точность.

При этих словах отряд одобрительно загудел.

— Не сомневаюсь, сэр. Жалко все же, что старина Пеппер не дошел до наших. Может, врачам удалось бы вновь сделать из него полноценного человека? — задумчиво спросил вслух, негромко, но явственно, полковник.

— Может. Согласен с вами, потеря такого кадра — большой удар. Но из-за этого убого народца, который никак не войдет в понимание ситуации, проверить это не удастся, — кивнул загадочный господин и откланялся.