88 мин, 12 сек 15473
И вдруг — судорога проходит по его телу. Олега рвет черной кровью. Он кричит от боли. Падает на пол ванной. Словно в тумане, видит испуганных, в одних ночных рубашка Марию Петровну и Надю.
Больница.
Олега везут на каталке по длинному коридору. Перед его гла-зами мелькают ряды ламп на потолке. Рядом бегут врачи, полуоде-тая Надя. О чем они говорят — Олег не слышит из-за странного гу-ла в ушах. Словно сотни, тысячи голосов что-то бормочут… Но по-том он начинает слышать отчетливо два голоса. Один — басовитый — бормочет: «Дай другого!» Второй голос — тонкий, писклявый — отвечает: «Возьми другого! Возьми другого вместо меня! Возьми другого вместо меня!»
Нет, нет! — стонет Олег. — Не дам… Больше никогда… Не получишь…
И тут же принимается кричать от боли.
Глава 3
Больничный коридор. Двери палат.
Возле поста медсестры стоит растерянная Надя, с нею — двое врачей: мужчина и женщина.
За окном занимается рассвет.
Откуда-то слышны крики Олега.
Мы пытаемся купировать боль, — сухо, отрывисто говорит врач-женщина. — Мы влили ему суточную дозу диаморфина. Больше нельзя — есть риск для жизни. Сердце может не выдержать.
Он уже давно должен бы спать… Такая доза — все равно что полный наркоз, — удивляется врач-мужчина. — Я не понимаю: не-восприимчивость, что ли?
Он так страдает! Так страдает! — всхлипывает Надя. — Гос-поди, я не могу больше слушать… Как он кричит!
Мужчины вообще не умеют терпеть боль, — говорит врач-женщина, почему-то с осуждением глядя на врача-мужчину.
Олег обычно такой терпеливый… Может, дать ему еще не-много обезболивающего? — просит Надя.
Есть риск для жизни.
Но он так страдает!
Крики вдруг прерываются.
Врачи удивленно переглядываются между собой. Надя на-пряженно вслушивается в тишину, потом вскрикивает — «Боже!» — и бежит по коридору к палате.
Из палаты выходят две усталые медсестры. Одна из них оста-навливает Надю:
Не надо туда.
Он умер? Скажите мне! Он умер, да?! — истерически кричит Надя.
Нет, что вы! — взмахивает рукой медсестра. — Не волнуй-тесь. Он просто заснул. Обезболивающие подействовали, боль ку-пирована, он спит… Вы можете ехать домой, он проспит как мини-мум часов десять.
А как он? — бестолково спрашивает Надя.
Говорю же вам — спит! Кричал, бормотал что-то, бредил… Но это от наркотиков бывает. Зато теперь спит. Идите, вам тоже от-дохнуть надо.
Надя стоит в нерешительности. Потом — поворачивается и уходит, ни с кем не прощаясь.
Врачи и медсестры смотрят ей вслед.
Бедняга! — говорит врач-мужчина. — Совсем молодая баба, а сколько ей дерьма предстоит за мужем вынести. И не только дерь-ма.
Надя возвращается домой. Уже утро. Сережа завтракает на кухне, выбегает ей навстречу, за ним идет Мария Петровна.
Мама, как там папа?
Как Олежек?
Ему лучше, — бормочет Надя. — Он заснул.
Она проходит в комнату и без сил падает на диван, прямо в одежде.
Он все кричал… Кричал… Бормотал что-то… А потом за-снул. Я тоже сейчас лягу. Вы извините меня, Мария Петровна… Вы с Сережей погуляете?
Погуляю, погуляю. Поспи, детка.
Надя закрывает глаза.
Вечер. Надя на обеденном столе разбирает свежевыглаженное белье, раскладывает его стопочками. Звонит телефон. Надя подхо-дит.
Алло… Да, это я. Нет, Сергей Данилович, ничего. Я уже про-снулась. Да, он у Марии Петровны, я решила, что так лучше. Я буду целые дни у Олега. Нет, он нормально это переживает. Он умный мальчик. Все понимает. Да, я звонила. Олег еще спит. Завтра поеду. Да. Хорошо.
Некоторое время Надя молчит, слушает. Потом с чувством восклицает:
Боже мой! Как же так?! Господи, прямо проклятье какое-то! Ведь совсем недавно… Да, да, конечно, я понимаю. Нет, я думаю, ничего страшного, это же на несколько дней. Да, конечно, я сама справлюсь, Мария Петровна поможет с Сережей. Хорошо, если что-то будет нужно, я обращусь к Нине Антоновне обязательно. Но, я думаю. Мы справимся. Конечно, поезжайте. Господи, такой моло-дой еще мужчина! Ну, вы держитесь, Сергей Данилович. Я так вам сочувствую. Нет, все равно это тяжело… Все-таки родня. Да. Да. До свидания, Сергей Данилович.
Надя кладет трубку. Некоторое время стоит в потрясенном молчании, смотрит перед собой. Потом возвращается к столу и продолжает разбирать белье.
Больница.
Надя идет по коридору. На ногах — тапочки. В одной руке — пакет с туфлями, в другой — тяжелая продуктовая сумка. Проходя мимо поста медсестры, приветливо кивает. Подходит к открытой двери палаты и слышит бодрый голос Олега:
Да врач говорит, что никакого ухудшения, вообще ничего! Все как было, даже лучше… Просто какой-то непонятный приступ боли и кровотечение.
Больница.
Олега везут на каталке по длинному коридору. Перед его гла-зами мелькают ряды ламп на потолке. Рядом бегут врачи, полуоде-тая Надя. О чем они говорят — Олег не слышит из-за странного гу-ла в ушах. Словно сотни, тысячи голосов что-то бормочут… Но по-том он начинает слышать отчетливо два голоса. Один — басовитый — бормочет: «Дай другого!» Второй голос — тонкий, писклявый — отвечает: «Возьми другого! Возьми другого вместо меня! Возьми другого вместо меня!»
Нет, нет! — стонет Олег. — Не дам… Больше никогда… Не получишь…
И тут же принимается кричать от боли.
Глава 3
Больничный коридор. Двери палат.
Возле поста медсестры стоит растерянная Надя, с нею — двое врачей: мужчина и женщина.
За окном занимается рассвет.
Откуда-то слышны крики Олега.
Мы пытаемся купировать боль, — сухо, отрывисто говорит врач-женщина. — Мы влили ему суточную дозу диаморфина. Больше нельзя — есть риск для жизни. Сердце может не выдержать.
Он уже давно должен бы спать… Такая доза — все равно что полный наркоз, — удивляется врач-мужчина. — Я не понимаю: не-восприимчивость, что ли?
Он так страдает! Так страдает! — всхлипывает Надя. — Гос-поди, я не могу больше слушать… Как он кричит!
Мужчины вообще не умеют терпеть боль, — говорит врач-женщина, почему-то с осуждением глядя на врача-мужчину.
Олег обычно такой терпеливый… Может, дать ему еще не-много обезболивающего? — просит Надя.
Есть риск для жизни.
Но он так страдает!
Крики вдруг прерываются.
Врачи удивленно переглядываются между собой. Надя на-пряженно вслушивается в тишину, потом вскрикивает — «Боже!» — и бежит по коридору к палате.
Из палаты выходят две усталые медсестры. Одна из них оста-навливает Надю:
Не надо туда.
Он умер? Скажите мне! Он умер, да?! — истерически кричит Надя.
Нет, что вы! — взмахивает рукой медсестра. — Не волнуй-тесь. Он просто заснул. Обезболивающие подействовали, боль ку-пирована, он спит… Вы можете ехать домой, он проспит как мини-мум часов десять.
А как он? — бестолково спрашивает Надя.
Говорю же вам — спит! Кричал, бормотал что-то, бредил… Но это от наркотиков бывает. Зато теперь спит. Идите, вам тоже от-дохнуть надо.
Надя стоит в нерешительности. Потом — поворачивается и уходит, ни с кем не прощаясь.
Врачи и медсестры смотрят ей вслед.
Бедняга! — говорит врач-мужчина. — Совсем молодая баба, а сколько ей дерьма предстоит за мужем вынести. И не только дерь-ма.
Надя возвращается домой. Уже утро. Сережа завтракает на кухне, выбегает ей навстречу, за ним идет Мария Петровна.
Мама, как там папа?
Как Олежек?
Ему лучше, — бормочет Надя. — Он заснул.
Она проходит в комнату и без сил падает на диван, прямо в одежде.
Он все кричал… Кричал… Бормотал что-то… А потом за-снул. Я тоже сейчас лягу. Вы извините меня, Мария Петровна… Вы с Сережей погуляете?
Погуляю, погуляю. Поспи, детка.
Надя закрывает глаза.
Вечер. Надя на обеденном столе разбирает свежевыглаженное белье, раскладывает его стопочками. Звонит телефон. Надя подхо-дит.
Алло… Да, это я. Нет, Сергей Данилович, ничего. Я уже про-снулась. Да, он у Марии Петровны, я решила, что так лучше. Я буду целые дни у Олега. Нет, он нормально это переживает. Он умный мальчик. Все понимает. Да, я звонила. Олег еще спит. Завтра поеду. Да. Хорошо.
Некоторое время Надя молчит, слушает. Потом с чувством восклицает:
Боже мой! Как же так?! Господи, прямо проклятье какое-то! Ведь совсем недавно… Да, да, конечно, я понимаю. Нет, я думаю, ничего страшного, это же на несколько дней. Да, конечно, я сама справлюсь, Мария Петровна поможет с Сережей. Хорошо, если что-то будет нужно, я обращусь к Нине Антоновне обязательно. Но, я думаю. Мы справимся. Конечно, поезжайте. Господи, такой моло-дой еще мужчина! Ну, вы держитесь, Сергей Данилович. Я так вам сочувствую. Нет, все равно это тяжело… Все-таки родня. Да. Да. До свидания, Сергей Данилович.
Надя кладет трубку. Некоторое время стоит в потрясенном молчании, смотрит перед собой. Потом возвращается к столу и продолжает разбирать белье.
Больница.
Надя идет по коридору. На ногах — тапочки. В одной руке — пакет с туфлями, в другой — тяжелая продуктовая сумка. Проходя мимо поста медсестры, приветливо кивает. Подходит к открытой двери палаты и слышит бодрый голос Олега:
Да врач говорит, что никакого ухудшения, вообще ничего! Все как было, даже лучше… Просто какой-то непонятный приступ боли и кровотечение.
Страница
10 из 26
10 из 26