Добавить в моё избранное
81 мин, 52 сек 8099
Да и заражать уже больных ВИЧ, особого веселья не добавило бы.
Покинув тлетворный мирок двинутых умом, они направились в метро. Именно там, где железный червь поглощает гниющее мясо и через некоторое время высирает переваренный осадок, собираются разношёрстные прихлебатели до чужих денюжек, так горячо любимых «поп» ой Росиянским». Когда солнце заходит за горизонт, из подземных путей выползают умалишённые попрошайки, которые несут заработанное непосильным трудом своим работодателям.
Момент истины — неподалёку сидели трое прожжённых алкосталкеров и распивали волшебный бутыль, не менее волшебной путинки. Подойдя поближе к святой троице, был слышен мат и хриплые возгласы на религиозно-философские темы. Особо горячо обсуждался рай. В сборнике жыдовских анекдотов, его назвали «адемом». Который в Его представлении выглядел в невообразимо искрящихся тонах:
Этакий заброшенный зоопарк, с шести метровым скрипящим колесом обозрения, на котором испуганные высотой птичьего полёта прокажённые шлюхи, с крысиным хихиканьем и воплями рожающей свиноматки, представляют глубины своих тухлых впадин, отполированных многолетним опытом и «успехом» у бомжей-наркоманов. А вокруг разлагаются сотни безумно верующих сектантов, смотрящих снизу вверх и мечтающих о эрекции шишковидных обрубков, которые пригодны лишь для опорожнения под себя. В безсилии что-либо изменить, мертвецы так и валяются под палящим солнцем на горячем как угли песке. Кряхтя и вознося дрищавые конечности куда-то ввысь, они умоляют заведующего зоопарком о корыте трупных испражнений, дабы напиться досыта, утолив эту нескончаемую жажду. Некоторые из безумцев, после многовековых стенаний и брожения глистов внутри своих чрев, поедающих раковые опухоли, дарованные заведующим своим обожаемым питомцам, подумывают о языческих заклинаниях для призыва дождя. Чтобы хоть раз ощутить приятное прикосновение живительной влаги, до иссохших полу съеденных языков, которыми они вынуждены ужинать. Так как кроме собственного дерьма в зоопарке ничего не наблюдается. Заведующий строго наказывает рецидивистов, лишая их единственной возможности раз в тридцать лет, искупаться в огромной выгребной канаве. Ведь тамошняя фауна паразитов, сосущих желудочную желчь, с грязных тел рабов своих неминуемых помешательств, при прикосновении вселенских отбросов от такого необычного душа, вылезают из обреченных мертвяков и не вкушают их плоть, пока не выветрится блаженная вонь местной ванны.
Когда заведующий адемом выключает свет и идёт на терапию снов, то рабы этого ужасного обиталища наслаждаются холодным мраком. Ледяной коркой покрываются их вялые тела, но слизывать её нечем. Они сползаются в огромную кучу, издалека напоминающую кусок свежего говна, который упал метеоритом из необъятных просторов космоса. Хрюстанутые шлюхи падают с колеса обозрения, со скоростью улитки, врезаются в кучу и ищут самую большую шишку, чтобы утолить бурление гноя в немытых чревах. А остальным адемовцам приходится жарить друг друга под хвост. «В агонии трутся они своей грязью, и стонут их глотки, и кал в них течёт. Вот если налили бы им малость водки, содом захлестнул бы хрюстианский нарот». Оргия праведников длится девять месяцев, ровно столько времени проходит терапия снов. И лишь из самой большой шишки изходит дух святой. И очередная престарелая шлюха залетает. И через шесть месяцев из её чрева вылезает очередной недоношенный выблядок. Которого в очередной раз назовут распространённой в зоопарке кличкой «есус».
По старому пустынному обычаю, применяемому жыдами во время вдыхания испаряющихся газов говорящих кустов, которые как антенны передавали послания воображаемых персонажей в их повреждённый моск, содомиты адемские, иссохшие, после оргий, как мощи московских бомжей, вгрызаются в дряхлую плоть самых старых рабов, которым уж немило пребывание в этом бажественном месте, выбранным ими самими, стоит отметить! Пир каннибализма распространяется по всему зоопарку, и преодолевая отсутствие сил после страстей хрюстовых, все верующие сползаются в последней схватке за символ веры их безумства — обрезанный член. А кто обглодает его, смакуя каждый миллиметр предмета обожания — тот станет любимчиком заведующего. И возможно, через безконечность эпох, обжора будет отпущен из зоопарка на Землю, чтобы повторить те же ошибки и угодить снова в адем.
Новоиспечённый «есус» впитывает в себя всю здешнюю обстановку. Участвует в страстных игрищах с раннего возраста. Приучается к святым обычаям места сего.
Наигравшись вдоволь во взрослые игры и почувствовав себя одиноким, в искажённом окружении оскопленных безумцев, он обматывается в разлагающуюся кожу съеденного раба, затыкает образовавшиеся бездонные дыры в своём юношеском чреве и уходит от багемного общества чумных прожигателей времени за пределы обжитой каннибалами пустыни. Стая диких пучеглазых собак становится его новой семьёй.
Покинув тлетворный мирок двинутых умом, они направились в метро. Именно там, где железный червь поглощает гниющее мясо и через некоторое время высирает переваренный осадок, собираются разношёрстные прихлебатели до чужих денюжек, так горячо любимых «поп» ой Росиянским». Когда солнце заходит за горизонт, из подземных путей выползают умалишённые попрошайки, которые несут заработанное непосильным трудом своим работодателям.
Момент истины — неподалёку сидели трое прожжённых алкосталкеров и распивали волшебный бутыль, не менее волшебной путинки. Подойдя поближе к святой троице, был слышен мат и хриплые возгласы на религиозно-философские темы. Особо горячо обсуждался рай. В сборнике жыдовских анекдотов, его назвали «адемом». Который в Его представлении выглядел в невообразимо искрящихся тонах:
Этакий заброшенный зоопарк, с шести метровым скрипящим колесом обозрения, на котором испуганные высотой птичьего полёта прокажённые шлюхи, с крысиным хихиканьем и воплями рожающей свиноматки, представляют глубины своих тухлых впадин, отполированных многолетним опытом и «успехом» у бомжей-наркоманов. А вокруг разлагаются сотни безумно верующих сектантов, смотрящих снизу вверх и мечтающих о эрекции шишковидных обрубков, которые пригодны лишь для опорожнения под себя. В безсилии что-либо изменить, мертвецы так и валяются под палящим солнцем на горячем как угли песке. Кряхтя и вознося дрищавые конечности куда-то ввысь, они умоляют заведующего зоопарком о корыте трупных испражнений, дабы напиться досыта, утолив эту нескончаемую жажду. Некоторые из безумцев, после многовековых стенаний и брожения глистов внутри своих чрев, поедающих раковые опухоли, дарованные заведующим своим обожаемым питомцам, подумывают о языческих заклинаниях для призыва дождя. Чтобы хоть раз ощутить приятное прикосновение живительной влаги, до иссохших полу съеденных языков, которыми они вынуждены ужинать. Так как кроме собственного дерьма в зоопарке ничего не наблюдается. Заведующий строго наказывает рецидивистов, лишая их единственной возможности раз в тридцать лет, искупаться в огромной выгребной канаве. Ведь тамошняя фауна паразитов, сосущих желудочную желчь, с грязных тел рабов своих неминуемых помешательств, при прикосновении вселенских отбросов от такого необычного душа, вылезают из обреченных мертвяков и не вкушают их плоть, пока не выветрится блаженная вонь местной ванны.
Когда заведующий адемом выключает свет и идёт на терапию снов, то рабы этого ужасного обиталища наслаждаются холодным мраком. Ледяной коркой покрываются их вялые тела, но слизывать её нечем. Они сползаются в огромную кучу, издалека напоминающую кусок свежего говна, который упал метеоритом из необъятных просторов космоса. Хрюстанутые шлюхи падают с колеса обозрения, со скоростью улитки, врезаются в кучу и ищут самую большую шишку, чтобы утолить бурление гноя в немытых чревах. А остальным адемовцам приходится жарить друг друга под хвост. «В агонии трутся они своей грязью, и стонут их глотки, и кал в них течёт. Вот если налили бы им малость водки, содом захлестнул бы хрюстианский нарот». Оргия праведников длится девять месяцев, ровно столько времени проходит терапия снов. И лишь из самой большой шишки изходит дух святой. И очередная престарелая шлюха залетает. И через шесть месяцев из её чрева вылезает очередной недоношенный выблядок. Которого в очередной раз назовут распространённой в зоопарке кличкой «есус».
По старому пустынному обычаю, применяемому жыдами во время вдыхания испаряющихся газов говорящих кустов, которые как антенны передавали послания воображаемых персонажей в их повреждённый моск, содомиты адемские, иссохшие, после оргий, как мощи московских бомжей, вгрызаются в дряхлую плоть самых старых рабов, которым уж немило пребывание в этом бажественном месте, выбранным ими самими, стоит отметить! Пир каннибализма распространяется по всему зоопарку, и преодолевая отсутствие сил после страстей хрюстовых, все верующие сползаются в последней схватке за символ веры их безумства — обрезанный член. А кто обглодает его, смакуя каждый миллиметр предмета обожания — тот станет любимчиком заведующего. И возможно, через безконечность эпох, обжора будет отпущен из зоопарка на Землю, чтобы повторить те же ошибки и угодить снова в адем.
Новоиспечённый «есус» впитывает в себя всю здешнюю обстановку. Участвует в страстных игрищах с раннего возраста. Приучается к святым обычаям места сего.
Наигравшись вдоволь во взрослые игры и почувствовав себя одиноким, в искажённом окружении оскопленных безумцев, он обматывается в разлагающуюся кожу съеденного раба, затыкает образовавшиеся бездонные дыры в своём юношеском чреве и уходит от багемного общества чумных прожигателей времени за пределы обжитой каннибалами пустыни. Стая диких пучеглазых собак становится его новой семьёй.
Страница
8 из 25
8 из 25
