Добавить в моё избранное
87 мин, 40 сек 9718
Теперь я съедала, в среднем, десятерых в ночь, и всё равно такой большой город не замечал пропаж, отправляя жертв из своих бумажных списков в коллектор небытия, словно их никогда и не было.
В человеческой форме я частенько заходила в библиотеку, проводя там по много часов. Меня интересовали, в основном, мифы и легенды древних народов, однако найти среди тонн лишней информации именно то, что меня интересовало, оказалось не так-то просто. Легенды про оборотней были, однако, или были страшно перевраны, или не содержали в себе ничего нового для меня. Зато я наткнулась на несколько интересных мифов о неких женских сущностях, приходивших на землю для того, чтобы путём массового уничтожения различных грешников, демонов и прочих беспредельщиков установить на земле порядок. Мне это показалось смутно знакомым, но беспрекословно верить в свою принадлежность к таковым сущностям означало к чёрту послать критическое мышление и, возможно, угодить в очередную ментальную ловушку. Я оставила для себя лишь допущение, что такое может быть. Время покажет, для чего я здесь на самом деле. Да и городская библиотека — вовсе не библиотека тайных знаний. Эх, найти бы сейчас этого Мёртвого…
… В тот вечер я засиделась в библиотеке допоздна. За окном уже блуждали серые сумерки, пронизанные яркими огнями фонарей, а в голове бродили смутные тени и предчувствие близкой охоты, когда я подняла глаза от книги на оклик девушки-библиотекаря:
— Библиотека закрывается, девять часов.
Я пристально посмотрела на неё, мысленно облизнув губы тонким кончиком языка — мои мысли были уже далеко от их реальности, и звериная сущность рвалась наружу. Однако человеческий расчёт — я так и не научилась их эмоциям, зато рациональное мышление работало на порядок лучше, чем у многих из них — остановил меня, спася этой, в общем-то, ни в чём особо не повинной девушке, жизнь. Ещё часа три — и той машине-убийце со стальными челюстями бульдозера, в которую я превращалась по ночам, было бы всё равно, кто стоит перед ней — грешник ли, праведник ли, бедный или богатый, молодой или старик. Там за меня решала судьба. Она же и отвела беду от библиотекарши, столкнув меня с ней в том облике, в котором я отчётливо понимала, что данное заведение мне ещё пригодится, и оставлять такие неаккуратные следы в нём было бы глупо. Я поставила книгу на место, холодновато, но вежливо проговорила «до свидания» и вышла из здания, направляясь в сторону окраин, в направлении, куда вело меня моё охотничье чутьё. Улыбаясь, я смотрела на себя несколько со стороны, с интересом наблюдая, как работает странная штука по имени «фортуна».
Вот ты идёшь домой с работы. Вот ты благополучно дошёл. Второй раз, третий. Пятисотый. Но вот с крыши срывается сосулька, пробивает тебе череп, и ты — всего лишь окровавленный мёрзлый труп. Или встречается тебе на пути, скажем, волчица-оборотень, в которых ты не то, что не верил, но о которых даже и не помышлял иначе, как о персонажах тупых голливудских фильмов. И ты, полный уверенности в том, что ты — один такой, единственный и неповторимый, вдруг исчезаешь по факту самого своего существования, словно провалившись в чёрную дыру, переработавшись, по сути, в пустоту, из которой вселенское сознание — назовём его абсолютом, пусть термин и взят из книг — лепит уже что-то совершенно новое, не имеющее отношения к твоей прежней человеческой форме. А ведь бывают люди, и их много, которые после смерти мучаются. А кто-то попадает в рай. Кто-то — ещё куда-то. Кто их распределяет? Уж явно не я. Видимо, абсолют. Я получаюсь просто орудием. Не лишённым, вероятно, каких-то своих грехов. Уж такой тут мир — сложно прожить жизнь, не запачкавшись.
Зрение по краям становилось всё более призрачным и размытым, и я невольно скалила клыки, борясь с желанием выпустить и трансформировать их тут же, на месте — я находилась ещё в слишком людных местах. Обычно я перевоплощалась у себя в квартире — чтобы можно было спокойно скинуть одежду — либо в специальном месте в лесополосе, где одежду можно было засунуть под хорошо приметный пень. Людей я обычно пожирала вместе с одеждой, практически её не замечая, так что для того, чтобы доставать новую, приходилось каким-либо образом изощряться, скажем, нейтрализовать жертву ещё в человеческом облике, обязательно оставив её в живых (съедать трупы, в которых уже не бьётся жизнь, никакого смысла не имело), затем прятать её одежду, ну и уже потом утилизировать всё, что осталось, привычным путём. Лишний раз заниматься подобной ерундой мне не хотелось.
— Эй, Зверь, — вдруг окликнул мня кто-то сзади. Я вздрогнула и рефлекторно обернулась. Этим прозвищем меня звали только свои, оборотни, коих в своей жизни я знала настолько мало, что можно было сосчитать их по пальцам. Внешность окликнувшего меня высокого мужчины лет тридцати пяти — сорока была мне незнакома, но этот голос я узнала бы из тысячи.
— Мёртвый? — Я удивлённо вскинула бровь. Молодые парни за его спиной осклабились.
В человеческой форме я частенько заходила в библиотеку, проводя там по много часов. Меня интересовали, в основном, мифы и легенды древних народов, однако найти среди тонн лишней информации именно то, что меня интересовало, оказалось не так-то просто. Легенды про оборотней были, однако, или были страшно перевраны, или не содержали в себе ничего нового для меня. Зато я наткнулась на несколько интересных мифов о неких женских сущностях, приходивших на землю для того, чтобы путём массового уничтожения различных грешников, демонов и прочих беспредельщиков установить на земле порядок. Мне это показалось смутно знакомым, но беспрекословно верить в свою принадлежность к таковым сущностям означало к чёрту послать критическое мышление и, возможно, угодить в очередную ментальную ловушку. Я оставила для себя лишь допущение, что такое может быть. Время покажет, для чего я здесь на самом деле. Да и городская библиотека — вовсе не библиотека тайных знаний. Эх, найти бы сейчас этого Мёртвого…
… В тот вечер я засиделась в библиотеке допоздна. За окном уже блуждали серые сумерки, пронизанные яркими огнями фонарей, а в голове бродили смутные тени и предчувствие близкой охоты, когда я подняла глаза от книги на оклик девушки-библиотекаря:
— Библиотека закрывается, девять часов.
Я пристально посмотрела на неё, мысленно облизнув губы тонким кончиком языка — мои мысли были уже далеко от их реальности, и звериная сущность рвалась наружу. Однако человеческий расчёт — я так и не научилась их эмоциям, зато рациональное мышление работало на порядок лучше, чем у многих из них — остановил меня, спася этой, в общем-то, ни в чём особо не повинной девушке, жизнь. Ещё часа три — и той машине-убийце со стальными челюстями бульдозера, в которую я превращалась по ночам, было бы всё равно, кто стоит перед ней — грешник ли, праведник ли, бедный или богатый, молодой или старик. Там за меня решала судьба. Она же и отвела беду от библиотекарши, столкнув меня с ней в том облике, в котором я отчётливо понимала, что данное заведение мне ещё пригодится, и оставлять такие неаккуратные следы в нём было бы глупо. Я поставила книгу на место, холодновато, но вежливо проговорила «до свидания» и вышла из здания, направляясь в сторону окраин, в направлении, куда вело меня моё охотничье чутьё. Улыбаясь, я смотрела на себя несколько со стороны, с интересом наблюдая, как работает странная штука по имени «фортуна».
Вот ты идёшь домой с работы. Вот ты благополучно дошёл. Второй раз, третий. Пятисотый. Но вот с крыши срывается сосулька, пробивает тебе череп, и ты — всего лишь окровавленный мёрзлый труп. Или встречается тебе на пути, скажем, волчица-оборотень, в которых ты не то, что не верил, но о которых даже и не помышлял иначе, как о персонажах тупых голливудских фильмов. И ты, полный уверенности в том, что ты — один такой, единственный и неповторимый, вдруг исчезаешь по факту самого своего существования, словно провалившись в чёрную дыру, переработавшись, по сути, в пустоту, из которой вселенское сознание — назовём его абсолютом, пусть термин и взят из книг — лепит уже что-то совершенно новое, не имеющее отношения к твоей прежней человеческой форме. А ведь бывают люди, и их много, которые после смерти мучаются. А кто-то попадает в рай. Кто-то — ещё куда-то. Кто их распределяет? Уж явно не я. Видимо, абсолют. Я получаюсь просто орудием. Не лишённым, вероятно, каких-то своих грехов. Уж такой тут мир — сложно прожить жизнь, не запачкавшись.
Зрение по краям становилось всё более призрачным и размытым, и я невольно скалила клыки, борясь с желанием выпустить и трансформировать их тут же, на месте — я находилась ещё в слишком людных местах. Обычно я перевоплощалась у себя в квартире — чтобы можно было спокойно скинуть одежду — либо в специальном месте в лесополосе, где одежду можно было засунуть под хорошо приметный пень. Людей я обычно пожирала вместе с одеждой, практически её не замечая, так что для того, чтобы доставать новую, приходилось каким-либо образом изощряться, скажем, нейтрализовать жертву ещё в человеческом облике, обязательно оставив её в живых (съедать трупы, в которых уже не бьётся жизнь, никакого смысла не имело), затем прятать её одежду, ну и уже потом утилизировать всё, что осталось, привычным путём. Лишний раз заниматься подобной ерундой мне не хотелось.
— Эй, Зверь, — вдруг окликнул мня кто-то сзади. Я вздрогнула и рефлекторно обернулась. Этим прозвищем меня звали только свои, оборотни, коих в своей жизни я знала настолько мало, что можно было сосчитать их по пальцам. Внешность окликнувшего меня высокого мужчины лет тридцати пяти — сорока была мне незнакома, но этот голос я узнала бы из тысячи.
— Мёртвый? — Я удивлённо вскинула бровь. Молодые парни за его спиной осклабились.
Страница
5 из 24
5 из 24
