Добавить в моё избранное
87 мин, 40 сек 9721
Большой город всё так же жил своей жизнью, а я — своей. Иногда наши жизни соприкасались в каких-то невидимых глазу людей точках; единственные, кто, кроме меня, видел эти точки, после этого уже больше ничего не могли рассказать. Количество таких соприкосновений постепенно выросло до двадцати в ночь. Из дичи, подобной оленям, они постепенно превратились для меня в зайцев, и иногда так и хотелось схватить сразу пятерых, чтобы торчали из пасти веером.
Впрочем, было некоторое количество существ, которые знали обо мне и видели многие из моих «подвигов». Мёртвый Волк и его стая. Я не видела их, лишь иногда чуяла их запах; но незримое их присутствие всегда ощущалось тут, рядом. Но как я ни старалась, я не могла их засечь. Галлюцинации были исключены: мышление и восприятие мои оставались, как всегда, безукоризненно чёткими и ясными. Значит, они просто умели хорошо прятаться.
Но характер этого присутствия менялся день ото дня. Я всё больше ощущала в их остаточной энергетике напряжение и беспокойство, как будто они понимали, что вокруг происходит немного не то, чего они хотят, но всё ещё колебались, вмешиваться или нет. Мне было интересно, что происходит, хотя я, в принципе, догадывалась. Да и постоянная слежка безо всяких активных действий с их стороны начала постепенно надоедать. Решив, как всегда, подойти к делу с долей юмора, я стала их слегка провоцировать, оставляя в им одним приметных местах различные следы: обрывки одежды, наиболее безликие вещи жертв, и прочее. Напряжение усилилось. Я поняла: мои догадки идут в верном направлении. Оставалось только ждать.
Они подошли ко мне на залитой ярким светом фонарей детской площадке. В чёрном небе сияли какие-то особенно сегодня крупные, золотистые точки звёзд, но луны не было видно, и от этого пространство казалось ещё более пронзительно разграниченным на свет и тень.
На сей раз я была в волчьем обличье. Они тоже. Никто из нас уже не боялся, что нас кто-то увидит. За всю свою бытность я хорошо узнала людей; они, вероятно, знали их не хуже. Люди страшно трусливы, и скорее поверят в своё сумасшествие, чем в увиденные собственными глазами «сверхъестественные» вещи. Всё наше внимание было сосредоточено друг на друге: моё — на них, а их — приковано ко мне.
— Я пришёл поговорить, волчица, — начал Мёртвый. — Меня не устраивает та ситуация, которая происходит сейчас в городе. Раньше всё не выходило из-под контроля, но сейчас население уменьшается слишком стремительно. Скоро в городе не будет стабильности, а тогда — пиши пропало, исчезнет ещё одна охотничья зона.
— Тебе-то какое до этого дело? — Я насмешливо наклонила голову.
— Я контролирую этот город, — прорычал Волк. — И я не потерплю, чтобы в нём происходили ситуации, которые приведут к его краху. Раньше ты делала полезное дело. Но теперь ситуация изменилась. Тебе стоит умерить свои аппетиты, волчица.
— Иначе что? — Моя ухмылка стала шире.
— Иначе нам придётся убить тебя.
Я сунула морду между передними лапами; мои плечи беззвучно тряслись от смеха. Отсмеявшись, я вновь подняла голову.
— Ты отвечаешь за то, что говоришь? — я всё ещё не могла сдержать улыбки, показывая стае свои безупречно белые, загнутые назад (тоже странная, но, безусловно, полезная особенность моей индивидуальной физиологии) зубы. — Нет, не так. Ты понимаешь, что тебя ждёт, если ты проиграешь этот бой?
— Нет, это ты не понимаешь, — вид Волка был суров, глаза горели зелёным пламенем. — Никто ещё, никогда, не мог победить меня. Я повидал в своей жизни многое и выходил победителем из многих и многих боёв. И вот теперь какая-то молодая, толком ещё не повидавшая жизни людоедка смеет мне угрожать? Тебе не кажется, что смеяться должен я? Ты умрёшь, как и остальные, кто в своё время не послушал меня, и даже не надейся, что твоя сущность тебя спасёт. Как пришла из пустоты, так в неё и вернёшься — мне необязательно даже обладать твоей легендарной особенностью, чтобы сделать это.
Опа. Кажется, ты выдал мне ещё кусок информации. Если, конечно, это не деза. (И откуда я успела нахвататься такой палитры различных слов? Впрочем, да, конечно).
— Никто и никогда не смел мне указывать, что делать, — прорычала я, наклоняя голову к земле. — И не тебе, папаша, это начинать. Я буду жрать кого захочу и когда захочу — и пускай хоть целые миры падут под моим натиском; если судьбе было угодно послать именно на эту землю именно меня, значит, так было предначертано. Или ты уже забыл об этом в угоду своей заботе о стабильности какой-то несчастной охотничьей зоны, а, Мертвец?
— Так пусть судьбе на этот раз будет угодно, чтобы я прекратил весь этот хаос, — проревел он.
Он кинулся. Он был быстр, очень быстр в прыжке. Я едва успела отпрыгнуть — его клыки слегка коснулись моего бока, но раны не нанесли. Мои зубы тоже щёлкнули в воздухе.
Впрочем, было некоторое количество существ, которые знали обо мне и видели многие из моих «подвигов». Мёртвый Волк и его стая. Я не видела их, лишь иногда чуяла их запах; но незримое их присутствие всегда ощущалось тут, рядом. Но как я ни старалась, я не могла их засечь. Галлюцинации были исключены: мышление и восприятие мои оставались, как всегда, безукоризненно чёткими и ясными. Значит, они просто умели хорошо прятаться.
Но характер этого присутствия менялся день ото дня. Я всё больше ощущала в их остаточной энергетике напряжение и беспокойство, как будто они понимали, что вокруг происходит немного не то, чего они хотят, но всё ещё колебались, вмешиваться или нет. Мне было интересно, что происходит, хотя я, в принципе, догадывалась. Да и постоянная слежка безо всяких активных действий с их стороны начала постепенно надоедать. Решив, как всегда, подойти к делу с долей юмора, я стала их слегка провоцировать, оставляя в им одним приметных местах различные следы: обрывки одежды, наиболее безликие вещи жертв, и прочее. Напряжение усилилось. Я поняла: мои догадки идут в верном направлении. Оставалось только ждать.
Они подошли ко мне на залитой ярким светом фонарей детской площадке. В чёрном небе сияли какие-то особенно сегодня крупные, золотистые точки звёзд, но луны не было видно, и от этого пространство казалось ещё более пронзительно разграниченным на свет и тень.
На сей раз я была в волчьем обличье. Они тоже. Никто из нас уже не боялся, что нас кто-то увидит. За всю свою бытность я хорошо узнала людей; они, вероятно, знали их не хуже. Люди страшно трусливы, и скорее поверят в своё сумасшествие, чем в увиденные собственными глазами «сверхъестественные» вещи. Всё наше внимание было сосредоточено друг на друге: моё — на них, а их — приковано ко мне.
— Я пришёл поговорить, волчица, — начал Мёртвый. — Меня не устраивает та ситуация, которая происходит сейчас в городе. Раньше всё не выходило из-под контроля, но сейчас население уменьшается слишком стремительно. Скоро в городе не будет стабильности, а тогда — пиши пропало, исчезнет ещё одна охотничья зона.
— Тебе-то какое до этого дело? — Я насмешливо наклонила голову.
— Я контролирую этот город, — прорычал Волк. — И я не потерплю, чтобы в нём происходили ситуации, которые приведут к его краху. Раньше ты делала полезное дело. Но теперь ситуация изменилась. Тебе стоит умерить свои аппетиты, волчица.
— Иначе что? — Моя ухмылка стала шире.
— Иначе нам придётся убить тебя.
Я сунула морду между передними лапами; мои плечи беззвучно тряслись от смеха. Отсмеявшись, я вновь подняла голову.
— Ты отвечаешь за то, что говоришь? — я всё ещё не могла сдержать улыбки, показывая стае свои безупречно белые, загнутые назад (тоже странная, но, безусловно, полезная особенность моей индивидуальной физиологии) зубы. — Нет, не так. Ты понимаешь, что тебя ждёт, если ты проиграешь этот бой?
— Нет, это ты не понимаешь, — вид Волка был суров, глаза горели зелёным пламенем. — Никто ещё, никогда, не мог победить меня. Я повидал в своей жизни многое и выходил победителем из многих и многих боёв. И вот теперь какая-то молодая, толком ещё не повидавшая жизни людоедка смеет мне угрожать? Тебе не кажется, что смеяться должен я? Ты умрёшь, как и остальные, кто в своё время не послушал меня, и даже не надейся, что твоя сущность тебя спасёт. Как пришла из пустоты, так в неё и вернёшься — мне необязательно даже обладать твоей легендарной особенностью, чтобы сделать это.
Опа. Кажется, ты выдал мне ещё кусок информации. Если, конечно, это не деза. (И откуда я успела нахвататься такой палитры различных слов? Впрочем, да, конечно).
— Никто и никогда не смел мне указывать, что делать, — прорычала я, наклоняя голову к земле. — И не тебе, папаша, это начинать. Я буду жрать кого захочу и когда захочу — и пускай хоть целые миры падут под моим натиском; если судьбе было угодно послать именно на эту землю именно меня, значит, так было предначертано. Или ты уже забыл об этом в угоду своей заботе о стабильности какой-то несчастной охотничьей зоны, а, Мертвец?
— Так пусть судьбе на этот раз будет угодно, чтобы я прекратил весь этот хаос, — проревел он.
Он кинулся. Он был быстр, очень быстр в прыжке. Я едва успела отпрыгнуть — его клыки слегка коснулись моего бока, но раны не нанесли. Мои зубы тоже щёлкнули в воздухе.
Страница
8 из 24
8 из 24
