Под покровом ночи, или происходящее в полнолуние

Девушка всегда знала, что лечить животных — её призвание. Она считала, что это её талант, дар, посланный ей с неба. Дональд же умилялся её наивным мыслям. Сам парень не верил ни в бога, ни в чёрта, а верил только в то, что мог сам увидеть и потрогать руками.

Девушка согрелась в объятиях Дональда, затем отстранилась.

— Что будем делать? — спросила она у парня.

— Развернёмся и поедем назад, к заправке.

— Неплохая мыслишка, а давай заодно там и перекусим? А то от страха я всегда хочу есть.

Дон улыбнулся. На его щеках появились милые ямочки, делавшие парня не таким суровым и крутым, каким он хотел казаться.

— Да малыш, — ответил он Кори, — если честно, то я тоже очень хочу, есть. — Говоря эти слова, он с намёком смотрел на её пухлые губы.

Кори рассмеялась, нежно хлопнув его по плечу.

— Как ты можешь думать об этом в такой сложной ситуации? Я потрясена.

— Лучше поцелуй меня, детка, и я сразу же отвезу нас обратно.

— Как я могу отказаться?

Кори наклонилась к нему и нежно коснулась его рта своими губами. Дональд разомкнул её губы своими. Поцелуй стал глубже, яростней, наполняясь скрытым огнем давно сдерживаемого обоюдного желания. Кори первой отстранилась, спросив:

— Надеюсь, этого хватит?

— Для начала неплохо.

Девушка удивлённо подняла тонкую бровь. Дональд, видя её реакцию, продолжал говорить:

— Ладно, твоего маленького поцелуя хватит мне, как раз для того, чтобы убраться отсюда ко всем чертям подальше.

Машина тронулась с места и развернулась. Парочка поехала обратно, к заправке. Но вскоре холодный ветер принёс грозу. Дональд вынужден был затормозить: сплошной поток воды, хлынувший с тёмного неба, заливал ветровое стекло, и никакие оконные «дворники» не могли спасти положение и улучшить обзор. Дон виновато посмотрел на Кори, говоря:

— Извини, малыш, видимо, нам придётся заночевать в машине. Если мы поедем дальше, то за безопасность я не ручаюсь. При такой погоде я запросто могу съехать в кювет, а тогда станет ещё хуже. Понимаешь, о чём я?

— Чёрт, Дон, это ты во всём виноват. Зачем убедил меня, что привезёшь прямёхонько к дому, а?

— Хватит, Кори. Нытьё не поможет. Дочке священника браниться не к лицу.

Его слова подействовали на Кори, словно ушат ледяной воды. Она взяла себя в руки. Девушка полезла в бардачок, нащупывая лежащую там пачку солёных чипсов. Маленькую пачку.

— Как будем делить? — спросила она у Дона.

— По-честному. Половина тебе — половина мне. Не огорчайся, Кори. У меня ещё есть мятные леденцы, и минералка лежит на заднем сиденье, в корзине. Это лучше, чем вообще ничего.

Они захрустели чипсами, запивая их минеральной водой. Потом в дело пошли леденцы. Дональд ещё раз включил радио.

— Вот дерьмо, не ловит.

— Не сквернословь, Дон. Сам говорил, руганью делу не поможешь.

— Несправедливо. Ты сама порой ругаешься, как сапожник. И вообще, «дерьмо» не бранное слово, а оборот речи. И просто выражает моё отношение к нашей ситуации, чёрт возьми.

— Бла-бла-бла, — передразнила его Кори. — Давай-ка лучше спать. Так быстрее наступит утро.

Сильный дождь струями барабанил по крыше, стекая прозрачными тонкими ручейками по стеклу.

Кори устроилась на заднем сиденье. Она, как кошка, скрутилась в клубочек, положив свою маленькую ладошку под голову, вместо подушки. Постепенно глаза девушки отяжелели, и она погрузилась в сон.

Дон снял свою куртку, оставшись в тонкой футболке. Он достал из бардачка сигареты. В пачке осталось всего три штуки. «Так мало, — подумал он. — Но на пару часов должно хватить».

Грохот дождя раздражал его. Дождь всегда приводил Дона в скверное расположение духа. Парень терпеть не мог воды. Это было связано с тем, что Зарек, его старший брат, кинул его, восьмилетнего, в бассейн. Дональд тогда чудом остался жив, Зареку тоже досталось. Братец тогда перепугался и сам вытащил полуживого, нахлебавшегося воды Дона из холодного бассейна. Дональд так и не научился плавать. С тех пор прошло много лет, но обида и злость на брата остались жить в глубине души Дональда.

Погружённый в тревожные мысли, Саливан не заметил, как дождь закончился. Парень выкурил до жалких окурков три сигареты, бывшие в смятой пачке. Дон допил последнюю воду, плёскавшуюся на дне бутылки, и постепенно погрузился в дрёму, густую и крепкую, словно патока. Его веки сомкнулись сами собой, хотя в обычные дни парень был заядлой совой и спать ложился не раньше двух часов после полуночи.

На его наручных часах протикало ровно двенадцать.

Густой, похожий на молоко, туман стелился по земле, словно бархатное полотно. Его непрозрачные белые щупальца двигались, расползаясь всё дальше и дальше. Мокрое шоссе скрывалось, постепенно исчезая в туманных глубинах.