Добавить в моё избранное
79 мин, 58 сек 17132
Ветер стих. Облако холодного туманного дыма поплыло, словно подчиняясь странным законам природы или влекомое неведомой силой, ложась по влажной после пролитого дождя земле. Луна выплыла из закрывающих её округлый лик туч. Лучи лунного сияния словно отражались от мокрых листьев, попадая на закрытые веки Дональда.
Парню снился странный сон. Красивая высокая женщина, в ярком, как кровь, платье, звала его, обращаясь по имени: «Ты слышишь меня, Дональд? Впусти меня, открой дверь. Мне так холодно и так одиноко. Согрей меня, Дональд, обними и согрей!» Её голос, тихий и одновременно мелодичный, напоминал звуки лютни, которые баюкали сознание Дона, звеня маленькими тоненькими колокольчиками. В голосе женщины, таком сладком и опьяняющем, звучала тоска и сильное желание. Её зову невозможно было противиться.
Глаза незнакомки горели кошачьей зеленью. Её взгляд смотрел Дону прямо в душу. Парень не мог отвести взора, его сознание проваливалось, падая ниже и ниже, пока не опустилось на самое дно. Взгляд женщины обещал ему блаженство, обещал земную горячую страсть и наслаждение от её умелого, роскошного тела. Белая кожа незнакомки напоминала взбитые сливки, она словно светилась мягким, притягательным светом. Дональд, глядя в её глаза, почти чувствовал вкус её губ, таких упоительно сладких и жарких! Такого желания, дикого, необузданного, он никогда не испытывал ни к одной женщине. Поддаваясь её чарам, сознание паренька стало мягким, лёгким, как сладкая вата, контроль его разума таял, ослабевая. Он, подчиняясь порыву, прошептал:
— Входи, быстрее входи. Я согрею тебя, незнакомка.
Холодный сырой ветер принёс тихие, полные скрытого яда слова:
— Как скажешь, мой сладкий, я иду.
Из тумана появилась фигура. Женщина словно парила над землёй. Её зелёные глаза блестели огнем, наполненные предвкушением. Внезапно она резко взметнулась ввысь, превращаясь в чёрную птицу. В новом облике она подлетела к машине и через мгновение, приземлилась на капот. А потом исчезла, растворившись в облаке белого дыма.
Дверь машины беззвучно распахнулась. Затем в образовавшийся проём медленно потёк белесый дым. Вскоре туман исчез, и на сиденье рядом с водителем появилась большая белая кошка. Её красные глаза переливались дьявольским огнём, наполненным искристым жёлтым мерцанием.
Дон и Кори спали, скованные зачарованным сном. Их тела метались, губы беззвучно шептали. Их сознание и души тщетно боролись, но у них не было сил победить.
Кошка мягко прыгнула, приземлившись на колени Дона. Парень спал. Его тёплое тело чуточку пахло мятой. Красноглазая кошка вытянула морду и понюхала воздух. Ей понравился запах кожи молодого паренька, а больше всего по вкусу ей пришёлся аромат густой, сильной и здоровой молодой крови, бежавшей по жилам парня.
Голова Дона запрокинулась на спинку кресла, тонкая прозрачная струйка слюны закапала из приоткрытого рта, грозя упасть на футболку. Под плотно сомкнутыми веками трепетали глаза, постоянно метались из стороны в сторону. Руки Дона периодически дёргались; пальцы, собранные в кулак, сжималась и разжималась.
«А он ничего», — подумала Саманта.
В облике кошки она ещё тоньше, насыщенней ощущала окружающий её мир. Саманта думала, что с парнем можно и поиграть, но эта случайная мыслишка тотчас же и улетела, влекомая глубинным голодом, горевшим холодным мучительным огнём внутри неё. С голодом она не могла больше бороться, и, даже если бы она попыталась, инстинкт всё равно бы победил.
В прыжке Саманта бросилась к мускулистой шее человека, облизнула шершавым языком горячую, слегка солоноватую кожу, а затем, пошире раскрыв пасть, обнажая клыки, впилась в шею, крепко вгрызаясь в упругую плоть. Она жадно пила, лакала горячую солёную кровь, утоляя голод, согревая холод и пустоту внутри, набираясь сил.
Тело Дона конвульсивно дёргалось. Кровь брызгала сильной струёй, заливая кровавым багрянцем машинный салон. На стекле абстрактным рисунком расплывались мазки с красной кисточки сумасшедшего художника. Алая кровь вымазала белую кошачью шерсть, а кошка-Саманта продолжала пить, пока её живот не раздулся. Она лакала, насыщаясь, и слушала становившийся всё реже и реже отголосок умирающего биенья сердца, пила, пока пульс не затих, пока не умерла такая пленительная и волнующая мелодия жизни молодого сердца. Затем кошка стала грызть и теребить шейные мышцы, вертясь со всех сторон, пока голова, с опущенными уголками губ и застывшим в муке лицом, не упала на пол, покатившись под кресло, словно гнилой арбуз.
Кровь придала Саманте сил. Яростный, полный торжества вопль вырвался из кошачьей глотки, разносясь далеко вперёд, оглашая предутренний воздух своей победоносной песней.
Вопль вспугнул всё живое в радиусе километра. Через пару секунд пришёл долгожданный ответ. Пронзительное, резкое карканье ворон отозвалось на кошачий призыв.
Парню снился странный сон. Красивая высокая женщина, в ярком, как кровь, платье, звала его, обращаясь по имени: «Ты слышишь меня, Дональд? Впусти меня, открой дверь. Мне так холодно и так одиноко. Согрей меня, Дональд, обними и согрей!» Её голос, тихий и одновременно мелодичный, напоминал звуки лютни, которые баюкали сознание Дона, звеня маленькими тоненькими колокольчиками. В голосе женщины, таком сладком и опьяняющем, звучала тоска и сильное желание. Её зову невозможно было противиться.
Глаза незнакомки горели кошачьей зеленью. Её взгляд смотрел Дону прямо в душу. Парень не мог отвести взора, его сознание проваливалось, падая ниже и ниже, пока не опустилось на самое дно. Взгляд женщины обещал ему блаженство, обещал земную горячую страсть и наслаждение от её умелого, роскошного тела. Белая кожа незнакомки напоминала взбитые сливки, она словно светилась мягким, притягательным светом. Дональд, глядя в её глаза, почти чувствовал вкус её губ, таких упоительно сладких и жарких! Такого желания, дикого, необузданного, он никогда не испытывал ни к одной женщине. Поддаваясь её чарам, сознание паренька стало мягким, лёгким, как сладкая вата, контроль его разума таял, ослабевая. Он, подчиняясь порыву, прошептал:
— Входи, быстрее входи. Я согрею тебя, незнакомка.
Холодный сырой ветер принёс тихие, полные скрытого яда слова:
— Как скажешь, мой сладкий, я иду.
Из тумана появилась фигура. Женщина словно парила над землёй. Её зелёные глаза блестели огнем, наполненные предвкушением. Внезапно она резко взметнулась ввысь, превращаясь в чёрную птицу. В новом облике она подлетела к машине и через мгновение, приземлилась на капот. А потом исчезла, растворившись в облаке белого дыма.
Дверь машины беззвучно распахнулась. Затем в образовавшийся проём медленно потёк белесый дым. Вскоре туман исчез, и на сиденье рядом с водителем появилась большая белая кошка. Её красные глаза переливались дьявольским огнём, наполненным искристым жёлтым мерцанием.
Дон и Кори спали, скованные зачарованным сном. Их тела метались, губы беззвучно шептали. Их сознание и души тщетно боролись, но у них не было сил победить.
Кошка мягко прыгнула, приземлившись на колени Дона. Парень спал. Его тёплое тело чуточку пахло мятой. Красноглазая кошка вытянула морду и понюхала воздух. Ей понравился запах кожи молодого паренька, а больше всего по вкусу ей пришёлся аромат густой, сильной и здоровой молодой крови, бежавшей по жилам парня.
Голова Дона запрокинулась на спинку кресла, тонкая прозрачная струйка слюны закапала из приоткрытого рта, грозя упасть на футболку. Под плотно сомкнутыми веками трепетали глаза, постоянно метались из стороны в сторону. Руки Дона периодически дёргались; пальцы, собранные в кулак, сжималась и разжималась.
«А он ничего», — подумала Саманта.
В облике кошки она ещё тоньше, насыщенней ощущала окружающий её мир. Саманта думала, что с парнем можно и поиграть, но эта случайная мыслишка тотчас же и улетела, влекомая глубинным голодом, горевшим холодным мучительным огнём внутри неё. С голодом она не могла больше бороться, и, даже если бы она попыталась, инстинкт всё равно бы победил.
В прыжке Саманта бросилась к мускулистой шее человека, облизнула шершавым языком горячую, слегка солоноватую кожу, а затем, пошире раскрыв пасть, обнажая клыки, впилась в шею, крепко вгрызаясь в упругую плоть. Она жадно пила, лакала горячую солёную кровь, утоляя голод, согревая холод и пустоту внутри, набираясь сил.
Тело Дона конвульсивно дёргалось. Кровь брызгала сильной струёй, заливая кровавым багрянцем машинный салон. На стекле абстрактным рисунком расплывались мазки с красной кисточки сумасшедшего художника. Алая кровь вымазала белую кошачью шерсть, а кошка-Саманта продолжала пить, пока её живот не раздулся. Она лакала, насыщаясь, и слушала становившийся всё реже и реже отголосок умирающего биенья сердца, пила, пока пульс не затих, пока не умерла такая пленительная и волнующая мелодия жизни молодого сердца. Затем кошка стала грызть и теребить шейные мышцы, вертясь со всех сторон, пока голова, с опущенными уголками губ и застывшим в муке лицом, не упала на пол, покатившись под кресло, словно гнилой арбуз.
Кровь придала Саманте сил. Яростный, полный торжества вопль вырвался из кошачьей глотки, разносясь далеко вперёд, оглашая предутренний воздух своей победоносной песней.
Вопль вспугнул всё живое в радиусе километра. Через пару секунд пришёл долгожданный ответ. Пронзительное, резкое карканье ворон отозвалось на кошачий призыв.
Страница
4 из 24
4 из 24
