Сезон исчезновений

Степан облизнул губы.

— Где он?

— Вниз по улице проедешь четыре квартала. Там будет двухэтажное здание из кирпича, приготовленное под снос. Заедешь на задний двор. Там тебя найдут.

— А ты?

— Я буду сопровождать тебя. Чуть сзади. Постарайся ехать помедленней.

Степан тяжело дышал и смотрел на Макса. Тот косился на посетителей.

— Время пошло, Степан. Можешь идти.

— Хорошо, — Степан встал из-за столика, направился к выходу.

Макс проводил его взглядом.

Услышав телефонный звонок, Андрей подумал о Юле. Вдруг она почувствовала вину перед ним и решила позвонить?

К вечеру он чувствовал себя измотанным, хотя день прошел обычно. Вернувшись домой, Андрей забрался в душ, поужинал пловом, который приготовила для него Николаевна, и улегся на кровать в своей спальне, где жил с младенчества. Не было желания ни почитать книгу, ни послушать музыку, ни включить телевизор. В момент усталости или перенапряжения потребность увидеть Юлю усиливалась, и, хотя они разговаривали только вчера, он подумал, что ему хочется сюрприза.

— Андрей? — мужской голос.

Андрей вздохнул: иллюзия тешила его не больше секунды.

— Да.

— Привет, бродяга, — это был Макс, друг детства.

Его родители, Сергей и Татьяна Беловы, были ближайшими соседями Андрея — их дом скрывался за поворотом и стоял самым последним.

«Привет, бродяга» — Макс и десять лет назад здоровался именно так. Обычно Андрей отвечал «сам бродяга», но в этот раз он неловко усмехнулся.

— Привет.

Мальчишками они с Максом были самыми близкими друзьями, в школе всегда сидели вместе, несмотря на репрессии учителей, стремившихся посадить всех по схеме «мальчик-девочка, мальчик-девочка». Конечно, у них были еще друзья, тот же Слава, но гораздо больше времени они проводили вдвоем, и не только потому, что дома стояли рядом, располагаясь особняком на окраине поселка. Их родители тоже дружили, хотя, как люди, были совершенно не похожи.

— Когда ты приехал? — спросил Андрей.

— Вчера. Поздно вечером.

— И звонишь только сейчас?

— Андрюха, я бы помер вчера, если б сразу не завалился спать.

— Но сегодня днем… Ты бы мог заскочить ко мне в магазин.

Макс хмыкнул.

— Я дрыхнул весь день, уж извини. Час, как проснулся.

— Как быстро ты ко мне подойдешь?

— Не знаю. Через час. Надо побыть дома, а то мать снова начнет брюзжать, мол, приехал, и опять она меня не видела.

— Уговорил. В общем, я жду. Разберешься со своими — приходи.

— Добазарились, — Макс положил трубку.

Андрей в задумчивости опустился на диван.

В былые времена Макс не раз заявлял, что они с Андреем будут вместе всю жизнь. Если они совершат такую глупость, как женитьба, всегда можно жить рядом, в соседних домах, как в детстве. По словам Макса выходило, что друг — самое главное, а жена — так, жизненная необходимость, пусть временами и приятная, как, например, сон, на который уходит непозволительно много времени, но который не обойдешь и не объедешь.

Андрей покачал головой.

То, что говоришь в детстве и юности, спустя годы кажется даже не глупым, оно просто вызывает снисходительную, немного грустную улыбку, притом, что именно в этом возрасте уверенность в собственных выводах наиболее полная.

После окончания школы их пути разошлись: один какое-то время находился в Холмече после неудачных попыток поступить в Москву, другой с первого захода остался учиться на экономиста в Ростове. Их связь ослабла, стала тонкой нитью, и чтобы ее заметить, нужно было напрягать зрение. Какое-то время они не виделись вообще — Макс практически не появлялся в Холмече. Лишь дважды на пару дней сразу после Нового года и все. Макс не жаловал родной поселок: деревенька посреди дикой прерии, говорил он. Пожалуй, именно Холмеч был у них едва ли не единственным расхождением в подростковом возрасте. Макс не соглашался ни на что, кроме, как жить в большом городе, и он своего добился.

Через общих знакомых Андрей изредка получал смутные сведения о друге детства. Поговаривали, что Макс перебрался в Волгоград, у него завелись деньжата, причем солидные, но делает он их не совсем законным путем.

Восемь лет! Они живут разные жизни восемь лет. Да, Макс стал темной лошадкой, но Андрей никогда не проявлял любопытство, стараясь узнать из случайных разговоров, как можно больше о своем друге детства и юности, по большому счету, единственном настоящем друге. Время многое изменило, но Андрей желал оставить все, как есть.

Два года назад Макс прикатил в Холмеч на кремовом «Мерседесе» — машине не было и года. От ее вида Андрей на секунду испытал неприятное замешательство, увидев за рулем своего друга. Потом Андрей заметил в глазах Макса искреннюю радость, и все прошло.