Добавить в моё избранное
82 мин, 22 сек 6347
Грегори открыл почти без промедления, в его болезненно красных глазах вдруг мелькнул страх. Он таращился на Джима несколько секунд, потом зажмурился и, коротко кивнув, пустил его в каюту. Тут царил беспорядок, достойный самого заядлого холостяка: повсюду валялись пустые бутылки, окурки и порванные в клочья газеты. Тяжёлое амбре от грязной одежды, пота и уксуса не оставляло сомнений в разнузданном пьянстве хозяина каюты. Боцман одним движением скинул со стола обрывки, жестянки, поднял и пододвинул Джиму стул, а сам уселся на кровать и пригладил пятернёй всклокоченные волосы.
— Рассказывай, — потребовал Джеймс.
— Я боюсь, — пробормотал Грег, глядя прямо перед собой, — мне всё время мерещится какая-то дрянь! — Тут он потянулся к прикроватной тумбочке, извлёк оттуда початую бутылку джина и хлебнул из горла. — Только не подумай, что я спятил! До того, как я оказался на «Феррисе», ничего такого со мной не было!
— Ты принимаешь что-нибудь? Мои портовые приятели рассказывали, что, например, от опийного жевательного табака могут иногда появляться разные видения…
Грег резко подался вперёд.
— Нет! — прервал он Джима. — Только то, что есть в баре. Если бы с этим пойлом что-то было не так, думаю, страдал бы не только я, — Грегори пожевал губы. — Якорь мне в зад! Иногда я вижу людей без руки или ноги, при этом они ходят и разговаривают, как ни в чём ни бывало, а в это время у них из разорванных культей брызжет кровища. Или у иного джентльмена во время обеда может упасть в тарелку глаз, а он продолжает обедать и съедает его! Понимаешь?! Разрази меня гром, он жрёт собственный грёбаный глаз, как кусок пирога! Я не могу так больше… — Боцман сделал ещё один большой глоток. — Я не выхожу из каюты, чтобы не видеть этой бесовщины! Но и тут мне нет покоя, будто кто-то наблюдает за мной, следит неотрывно…
Джима прошиб холодный пот. В другой раз он решил бы, что его приятель просто свихнулся, но было в его словах что-то, что ощущал и он сам. И чужие мысли в голове, и тревожные тени в углах каюты, и безумный взгляд камбузника. Боцман вдруг встал, прошёлся до иллюминатора, пнул попавшую под ногу пустую бутылку.
— Я думаю, нам надо отвлечься, — предложил Джеймс, выгребая из-под груды мусора колоду карт. — Партию в покер? Пока не начался шторм.
— Шторм? — Грег обернулся и приподнял брови. — А разве он не прошёл?
Джим рассказал ему о своей встрече с капитаном и грозовой туче.
— Что-то будет, — покачал головой Грегори. — Помяни моё слово… Ах, тысяча тухлых моллюсков, ну его! Сдавай карты!
Глава 6
Джеймс знал цену силе. И он с трепетным ужасом преклонялся перед чудовищной мощью, обрушившейся на «Феррис». Всё скрипело, трещало и ходило ходуном. Джима кидало от стены к стене, что он не успел убрать в ящики или надёжно закрепить, летало вместе с ним. Несколько раз корабль сильно кренился, в такие мгновения Джим думал, что теперь уж они непременно пойдут ко дну. Порой Джиму казалось, что «Феррис» — живое существо, которое отчаянно борется за свою жизнь и не желает тонуть. А в его брюхе сидят крошечные человечки, такие жалкие и беспомощные по сравнению с захватившей их стихией.
Джим не представлял, сколько времени прошло с начала шторма, но по его ощущениям природная вакханалия продолжалась всю ночь. К утру, когда стихли последние громовые раскаты, и волны перестали швырять «Феррис» словно щепку, Джеймс совершенно обессилел. Качка, рёв и грохот вымотали его, и сейчас хотелось только одного — поспать. В каюту постучали, и голос за дверью громко объявил, что капитан срочно созывает всех пассажиров в кают-компанию.
В коридоре Джим столкнулся с осунувшимся и всклокоченным Грегом. Они проследовали вместе с остальными к месту сбора, ни проронив по дороге ни слова. В кают-компании собралось уже прилично народу: тут были и знакомые — завсегдатаи бара, любители прогулок по палубе, но других Джим узнавал с трудом — в основном обитатели «люксов» и пассажиры, плохо переносившие плавание. Такие предпочитали всё время проводить в каюте. Пришедших переписывали поимённо, сверяли с журналами.
Милен он заметил сразу же — она была бледна, обнимала себя; лишённые косметики губы — когда Милен нервно поджимала их — превращались в тонкую розовую полоску, что в сочетании с её носом выглядело отталкивающе. Пассажиры прибывали, кают-компания уже не вмещала всех, кто-то остался стоять в проходах и возле двери. Оживление возле бара сменилось тихим ропотом собравшихся людей. В кают-компании появился капитан. «Леди и джентльмены! — зазвучал его громкий голос. — Нам посчастливилось пережить один из самых сильных штормов! И судя по всему, мы легко отделались. Синяки, ссадины и разбитую посуду я в расчёт не беру. По этому поводу сегодня в обед всем будут розданы бутылки отличного виски из личных капитанских запасов… — его слова потонули в одобрительном гуле и аплодисментах, капитан продолжил, дождавшись тишины: — А вечером наш шеф-повар угостит всех порцией мясного!
— Рассказывай, — потребовал Джеймс.
— Я боюсь, — пробормотал Грег, глядя прямо перед собой, — мне всё время мерещится какая-то дрянь! — Тут он потянулся к прикроватной тумбочке, извлёк оттуда початую бутылку джина и хлебнул из горла. — Только не подумай, что я спятил! До того, как я оказался на «Феррисе», ничего такого со мной не было!
— Ты принимаешь что-нибудь? Мои портовые приятели рассказывали, что, например, от опийного жевательного табака могут иногда появляться разные видения…
Грег резко подался вперёд.
— Нет! — прервал он Джима. — Только то, что есть в баре. Если бы с этим пойлом что-то было не так, думаю, страдал бы не только я, — Грегори пожевал губы. — Якорь мне в зад! Иногда я вижу людей без руки или ноги, при этом они ходят и разговаривают, как ни в чём ни бывало, а в это время у них из разорванных культей брызжет кровища. Или у иного джентльмена во время обеда может упасть в тарелку глаз, а он продолжает обедать и съедает его! Понимаешь?! Разрази меня гром, он жрёт собственный грёбаный глаз, как кусок пирога! Я не могу так больше… — Боцман сделал ещё один большой глоток. — Я не выхожу из каюты, чтобы не видеть этой бесовщины! Но и тут мне нет покоя, будто кто-то наблюдает за мной, следит неотрывно…
Джима прошиб холодный пот. В другой раз он решил бы, что его приятель просто свихнулся, но было в его словах что-то, что ощущал и он сам. И чужие мысли в голове, и тревожные тени в углах каюты, и безумный взгляд камбузника. Боцман вдруг встал, прошёлся до иллюминатора, пнул попавшую под ногу пустую бутылку.
— Я думаю, нам надо отвлечься, — предложил Джеймс, выгребая из-под груды мусора колоду карт. — Партию в покер? Пока не начался шторм.
— Шторм? — Грег обернулся и приподнял брови. — А разве он не прошёл?
Джим рассказал ему о своей встрече с капитаном и грозовой туче.
— Что-то будет, — покачал головой Грегори. — Помяни моё слово… Ах, тысяча тухлых моллюсков, ну его! Сдавай карты!
Глава 6
Джеймс знал цену силе. И он с трепетным ужасом преклонялся перед чудовищной мощью, обрушившейся на «Феррис». Всё скрипело, трещало и ходило ходуном. Джима кидало от стены к стене, что он не успел убрать в ящики или надёжно закрепить, летало вместе с ним. Несколько раз корабль сильно кренился, в такие мгновения Джим думал, что теперь уж они непременно пойдут ко дну. Порой Джиму казалось, что «Феррис» — живое существо, которое отчаянно борется за свою жизнь и не желает тонуть. А в его брюхе сидят крошечные человечки, такие жалкие и беспомощные по сравнению с захватившей их стихией.
Джим не представлял, сколько времени прошло с начала шторма, но по его ощущениям природная вакханалия продолжалась всю ночь. К утру, когда стихли последние громовые раскаты, и волны перестали швырять «Феррис» словно щепку, Джеймс совершенно обессилел. Качка, рёв и грохот вымотали его, и сейчас хотелось только одного — поспать. В каюту постучали, и голос за дверью громко объявил, что капитан срочно созывает всех пассажиров в кают-компанию.
В коридоре Джим столкнулся с осунувшимся и всклокоченным Грегом. Они проследовали вместе с остальными к месту сбора, ни проронив по дороге ни слова. В кают-компании собралось уже прилично народу: тут были и знакомые — завсегдатаи бара, любители прогулок по палубе, но других Джим узнавал с трудом — в основном обитатели «люксов» и пассажиры, плохо переносившие плавание. Такие предпочитали всё время проводить в каюте. Пришедших переписывали поимённо, сверяли с журналами.
Милен он заметил сразу же — она была бледна, обнимала себя; лишённые косметики губы — когда Милен нервно поджимала их — превращались в тонкую розовую полоску, что в сочетании с её носом выглядело отталкивающе. Пассажиры прибывали, кают-компания уже не вмещала всех, кто-то остался стоять в проходах и возле двери. Оживление возле бара сменилось тихим ропотом собравшихся людей. В кают-компании появился капитан. «Леди и джентльмены! — зазвучал его громкий голос. — Нам посчастливилось пережить один из самых сильных штормов! И судя по всему, мы легко отделались. Синяки, ссадины и разбитую посуду я в расчёт не беру. По этому поводу сегодня в обед всем будут розданы бутылки отличного виски из личных капитанских запасов… — его слова потонули в одобрительном гуле и аплодисментах, капитан продолжил, дождавшись тишины: — А вечером наш шеф-повар угостит всех порцией мясного!
Страница
11 из 24
11 из 24
