Отцы Кошмаров

— Выполнено в конце девятнадцатого века по заказу Александры Федоровны Гессен-Дармштадской, — заметив недоумение в глазах собеседника, Андрей пояснил, — Императрицы Романовой. Этот кинжал принадлежал некоему старцу Григорию Ефимовичу, наверняка тебе известному. Он этим ножом вырезал, с позволения сказать, «дамские хвори». Яркий пример того, как безумец убедивший окружающих в своем могуществе заразил их. Ты вот, Вулко, не задумывался — как человек сходит с ума чаще всего?

Приятель покачал головой — по его мнению, перефразируя знаменитую цитату — все здоровые люди здоровы одинаково, а сходит с ума каждый по-своему.

— Так я скажу тебе, мой друг. Свести с ума человека с подвижной психикой легче легкого. Нужно всего лишь дать ему какое-нибудь косвенное свидетельство того, во что он хочет верить — какую-нибудь чепуху. Кровь там остановить, боль утихомирить прикосновением, в конце концов сказать что-то вовремя и попасть в самую точку, воду в вино превратить и так далее. И человек, ранее сомневавшийся, не позволявший себе верить в сказки погружается в самую пучину безумия. Вот он уже покорный раб в руках жестокого манипулятора или такого же безумца. Вот и Распутин, дав людям веру в лучшее в тяжкие времена этим самым ножом перепахал матки более чем сотне женщин, без анестезии, без образования, полагаясь лишь на «Волю Божью». И они ему верили. Иногда я думаю, что, добравшись до царской семьи этот «старец» свел с ума целую страну. И она до сих пор не отправилась.

Андрей замолчал и задумчиво уставился в окно на укрытую белым одеялом Прагу и льдины, плывущие по Влтаве белесыми кораблями-призраками.

— Да ты, я погляжу, роялист, — Попытался разрядить обстановку клоун, — И откуда в тебе столько патриотизма? Когда ты последний раз на Родине был?

— Никогда, Вулко. Я еврей, ты забыл? У нас нету родины. Ты слышал легенду об одном знаменитом пражском раввине?

— Расскажешь, обязательно расскажешь. Только ты мне нормальный нож дай уже, а то зря я все это тащил что ли? Мы такими темпами здесь до ночи окопаемся.

Действительно, друзья остались в приемной до глубокой ночи. Гарм в силу своего малого возраста уже давно спал, храпя так, что стены дрожали — удивительно, откуда столько звука в маленьком существе?

Коньяк, принесенный Вулко давно закончился и теперь на столе стояли бутылки из личных запасов Андрея Аароновича. Друзья были уже изрядно навеселе — двух мужчин никто не ждал дома и торопиться в воскресное утро им было некуда. Темнота в огромном окне казалась густой, почти ощутимой — можно было подумать, что приемная находится где-то глубоко на дне океана в батискафе и лишь тонкое стекло отделяло их от толщи воды. Наставал тот самый час, когда голоса становились тише, а разговоры откровеннее.

— А теперь, пожалуйста, попробуй вот этого и не вздумай трогать лимон. Если ты скажешь, что плохо — я твой кровный враг на всю жизнь.

Вулко намочил губы в темной жидкости густо пахнущей травами и дубом, потом выпил всю рюмку. Вкус был странный, но приятный.

— Шнапс Геринга, друг мой, шнапс Геринга. Именно он пролоббировал госзаказ на согревающий бальзам для войны в северных широтах, сам понимаешь в каких. Рейхсмаршал Люфтваффе лично снимал пробу. Знаешь, почему именно Геринга я считаю самым большим чудовищем Рейха? Он понимал и осознавал все, что творит, но не остановился сам и не остановил других. Вся верхушка Рейха была тот еще паноптикум из психопатов со сверхценными идеями, но он — он шел на все это осознанно. Между прочим, он даже попутно с Холокостом создал целую серию беспрецедентных законопроектов по охране окружающей среды. Запретил вивисекцию животных — первым в мире. Чертов Карлсон! — горько усмехнулся Андрей и сам опрокинул рюмку Егермайстера.

— Так ты ж еврей! — удивленно воскликнул собеседник.

— И что? — недоуменно спросил Андрей, даже как-то на секунду протрезвев.

— Ну, зачем ты тогда это пьешь? Этот шнапс Геринга, а?

— Издеваюсь над мертвецом, Вулко. Уверяю тебя, никогда бы Геринг не захотел увидеть эту сцену — как зажиточный еврей сидит в собственной приемной без цепей, без клейма и пьет шнапс, когда-то названный его именем, — с мечтательным злорадством протянул психиатр.

— Слушай, — неожиданно вскричал толстяк и слегка безумно глянул на психиатра, — Вот ты любитель во всем покопаться, поискать. А ты не думал выяснить все же — что это за Алый Король?

— Знаю я, что это за Алый Король. Коллективный психоз на почве религиозного поклонения, — монотонно ответил Андрей, желая поскорее закрыть эту тему.

— Ты сам-то в это веришь? — Заводился Вулко, — Что сорок человек вдруг где-то случайно собрались в кучу и сошли с ума? Или еще лучше — тихо сделали это дома по отдельности, а потом как-то нашли друг друга? Это я школу проебланил… извини, с тройками, в общем, и то мне ясно, что так не бывает, а ты-то доктор — смотри вон какая у тебя голова большая, очки еле умещаются, и туда же?