Война бюрократа

Насколько мы можем судить, у убитых тоже было…, — упрямо продолжил капитан.

Но, насколько помнил Валентино, по рассказал сеньо секретаря у бродяжек было счастливое выражение, как у попавших в царствие небесное, у сатто же скорее безмятежное…

— Возможно, это похожий яд, но я пока остерегусь давать заключения. Сеньо Цезаре, поймите, Скульптор — маньякус. Подобные ему безумцы никогда не меняют своего однажды заявленного поведения.

Магистрат выглядел умным человеком и, в отличие от Валентино и капитана, занимался поиском и наказанием преступников долгое время. Но все люди могут ошибаться — магистрат предполагает, что маньякус убивает ради собственного удовольствия или повинуясь голосу Отступника в своей голове, но что если у всех этих убийств есть цель?

Конечно, это не колдовство, коего, как доказали еще век назад не существует. Отступник и его прихвостни могут сеять злобу и смятения в человеческом сердце, но не появляться в подлунном мире во плоти.

И все же, мало ли какие отравы есть в распоряжении индо?

Хотя, к чему тогда все эти смерти нищих? Зачем?

Валентино еще раз взглянул на тело, подавив позыв ринуться прочь из этой комнаты.

— Ммм, а разве не должно быть два сердечных желудочка? — сердце, которое обычно выглядело как два предсердия и два желудочка отчего-то было лишено одного. Погибший? убитый? Все-таки страдал сердечной недостаточностью?

— О, сеньо бургмистр, вы тоже заметили, — буквально просиял докторус, — это нормально. В теле нашего сатто, если можно так выразиться, билось сердце настоящего индо.

— Возможно, но ведь сердце сходно у всех зверей и птиц, созданных Первым.

— Индо скорее ящеры, сеньо Валентино, — усмехнулся магистрат, — просто вы в метрополии дел с нелюдьми стараетесь не иметь, поэтому и не в курсе. Чистота крови навек и прочие такие лозунги не сильно способствуют общению с иными.

В чем-то сеньо магистрат был прав — в Льявисе уже почти с два века никто не встречал «гостей из-под Холмов» или Поющих Сестричек, но зато в Лангэ до сих пор королевскому дому служат фоморы. Впрочем, островитяне известные еретики.

А с индо Валентино общаться не доводилось, и не сказать, чтобы он так уж стремился наверстать это упущение.

— Не сказал бы, что попытка очистить мир от тварей…

— О, да бросьте, майстер Викольдо, — брезгливо бросил капитан, — индо — такие же творения Первого, как и люди! Только зашоренные и помешанные на чистоте фанатики могу считать иначе. Да у нас даже волей Первого может быть общее потомство — как тогда кто-то может считать, что индо лишь неразумные твари?!

Капитан явно был настроен серьезно. Как и докутрус, в запале даже начавший размахивать каким-то хирургическим инструментом, напоминающем ланцет. Правда, чуть позже майстер Викольдо опомнился, и аккуратно положил орудие всткрытия на стол рядом с трупом.

— О. Велика ценность — дети от полу-зверей, — презрительно бросил он, снимая перчатки и швыряя их в угол.

— Полу-зверей? Что-то детей от свиней и лошадей ни у кого еще не рождалось, кому как ни вам знать это, сеньо доктурус!

Доктор Викольдо открывал и закрывал рот, как вытащенная из воды рыба. Последний аргумент капитана будто прибил его к полу.

Валентино было неуютно присутствовать при происходящей ссоре да и капитану впору было посочувствовать — вероятно, у него с сатто были хорошие отношения. Да и сам сатто Франческо, несмотря на не ту половину крови в своих жилах, неразумным не выглядел. Немного сухарем и ханжой, надо отметить.

Зато магистрат на происходящее обратить внимание не соизволил — со скучающим интересом изучая схематичное изображение человеческого тела в разрезе, вывешенное доктором на стену. А вот его помощник явно забавлялся.

— А как же дети женщин от волков, перевертыши, сеньо капитан? — с любопытством прогудел здоровяк.

— Молодой человек, — майстер Викольдо от протянутой руки помощи в восторг не пришел, — это всего лишь легенды некоторых северных народов!

Помощник усмехнулся чему-то своему, но возражать стипендиату Эквинского университета не стал.

— И мы вновь возвращаемся к вопросу о разумности и потомстве, — кивнул капитан.

Майстер Викольдо набрал воздух для новой, несомненно сокрушительной тирады, призванной поразить всех несогласных.

— Могу я взглянуть на другие трупы? — прервал явно не в первый раз происходящий спор Валентино.

— Увы, сеньо, их давно сожгли, — неприязненно отозвался доктор.

— Еще до вашего приезда, сеньо бургмистр, — пояснил магистрат, — всех неимущих сжигают в общей яме за счет казны раз в десятидневье. Так что вы несколько опоздали, но я могу одолжить вам все отчеты, — утешающе предложил он, — а вам, сеньо, должно быть стыдно браниться над телом только сегодня отошедшего в мир иной сатто.

Сеньо, надо отдать им должное, смутились.