Добавить в моё избранное
87 мин, 31 сек 13121
Важные он клал на правую, богоугодную сторону, менее важные — на левую, а совсем ненужные кидал на пол, чтобы потом сжечь в камине. Увы, разжечь надолго камин парой листочков, явно попавших к своим собратьям по ошибке, не удалось бы при всем старании. Да еще и гора бумаг на правом краю столешницы грозила вот-вот обвалиться. Слева сиротливо лежали несколько расписок десятилетней давности и чье-то письмо.
— Ваше кофе, сеньо, — работу вновь прервала донна Флавья, притащившая кувшинчик с горячим напитком, графин воды, маленькую кружечку и какие-то специи на серебрянном поносе.
— Благодарю, — вот чему он готов симпатизировать в этой провинциальной дыре — так это дешевизне и качеству местного кофе.
— А вы все работаете, сеньо Валентино? Хоть бы отдохнули уже, вон какие круги под глазами. Да и фьятто в полдень работать не велят, грех это, — суеверно подняла глаза к небу донна. Валентино начал догадываться, отчего женщина, столь виртуозно готовящая кофе, до его приезда сидела без работы. — Вот, в этой баночке корица, в той кориандр, а в третьей, сбоку — перец. Много не сыпьте, больно остер.
Валентино чуть кивнул, вертя в руках неизвестно как затесавшееся в отчеты письмо — везет ему сегодня на письма. Передать по назначению, что ли? Но к чему — судя по высохшим чернилам, его уже давно никто не ждет. Сжечь в камине, как пристало достойному сеньо?
— Обед-то когда прикажете подавать, к какому часу?
— Не надо обеда, — и как жители колоний едят по такой жаре, Валентино уж точно не понять. Равно как и того, зачем в таких условиях местные франты цепляют парики.
— Как же это, без обеда-то? — до глубины души поразилась эта неуемная женщина.
— Ну, подайте обед вечером, часов в десять, — Валентино предполагал, что визит к сеньо Рамиро не затянется. Ну, на крайний случай, изыски доброй донны всегда можно и разогреть.
— Н-но…, — попыталась заикнуться донна.
— Донна Флавья, не хотелось бы быть неучтивым, но дела не терпят отлагательства, — Валентино взглядом указал на бумажную кучу, виновато развел руками и, наконец, остался в долгожданном одиночестве.
Он неспешно налил кофе, сыпанул корицы, отхлебнул и хотел было вернуться к тяжелой работе бургмистра, как взгляд зацепится за треклятущее письмо. И Валентино понял, что пропал и не успокоится, пока его не вскроет.
Пожелтевшая от старости бумага, темные чернила — неизвестный сатто Марчелло писал своему другу, губернатору Аугусто. Что-то вроде докладной записки о делах в Танеюко, написанной в весьма остроумном стиле. Долгие жалобы на климат и здоровье перемежались описаниями обычаев и нравов индо. Валентино аж зачитался — перед ним промелькнула история первых завоеваний на втором материке.
Конечно, ничего особо секретного бургмистр не вычитал — даром, что старательно вчитывался. Видимо, письмо и в самом деле затерялось случайно. Да и если кто и написал что с помощью тайнописи, не зная состава-расшифровки проявить скрытое послание невозможно.
Что ж, Валентино зря потратил время, поддавшись пагубному пристрастию. Будет ему урок!
Или нет… Взгляд зацепился за строку:
«Индо утверждают, что если у умирающего забрать его сердце, с помощью особых ритуалов можно подчинить мертвеца своей воле. Что за дикие предрассудки, сеньо Аугусто. Даже представить тошно, что кто-то бы решился осквернить труп подобным образом»….
Да, нечего сказать, милые суеверия.
Не успел он приехать, как уже вляпался в паутину интриг. Не зря ему одна тильянка злой фатум нагадала, вместе с великой любовью — и всего-то за одни бусы да пару медяков. Валентино невольно улыбнулся. Дешева нынче великая любовь, а то он бы ее давно на высокую должность да богатство сменял.
И все же, кто мог бы подбросить ему столь компрометирующее письмо? В случайности отчего-то не верилось, хотя и они, бывало, случались.
Интересно, его хотят отправить по ложному следу или неизвестный доброжелатель намекает, что убийства дело рук свихнувшегося фанатика-индо? Показать бы этот документ магистрату, вот только сложновато будет объяснить свое столь бесцеремонное вмешательство в чужую жизнь. Решено, он подумает об этом позже! Валентино аккуратно сложил письмо и, воровато оглядевшись, спрятал его под напольный ковер. В этом доме тайников он пока не завел.
Что ж, стрелка часов уже достигла четырех после полудня — следовало бы выдвигаться. Не хочет же он опоздать?
Осталось лишь найти парадную шляпу — любимую, приберегаемую для особых случаев. Куда же он мог ее засунуть?
Надеть другую? — нет уж, увольте, ведь тогда у бывшего бургмистра может сложиться превратное впечатление. Исключено.
Наконец корзина со шляпой — нельзя же допустить, чтобы та помялась — была найдена и лучшая вещь из гардероба сеньо Валентино вместе с ней.
— Ваше кофе, сеньо, — работу вновь прервала донна Флавья, притащившая кувшинчик с горячим напитком, графин воды, маленькую кружечку и какие-то специи на серебрянном поносе.
— Благодарю, — вот чему он готов симпатизировать в этой провинциальной дыре — так это дешевизне и качеству местного кофе.
— А вы все работаете, сеньо Валентино? Хоть бы отдохнули уже, вон какие круги под глазами. Да и фьятто в полдень работать не велят, грех это, — суеверно подняла глаза к небу донна. Валентино начал догадываться, отчего женщина, столь виртуозно готовящая кофе, до его приезда сидела без работы. — Вот, в этой баночке корица, в той кориандр, а в третьей, сбоку — перец. Много не сыпьте, больно остер.
Валентино чуть кивнул, вертя в руках неизвестно как затесавшееся в отчеты письмо — везет ему сегодня на письма. Передать по назначению, что ли? Но к чему — судя по высохшим чернилам, его уже давно никто не ждет. Сжечь в камине, как пристало достойному сеньо?
— Обед-то когда прикажете подавать, к какому часу?
— Не надо обеда, — и как жители колоний едят по такой жаре, Валентино уж точно не понять. Равно как и того, зачем в таких условиях местные франты цепляют парики.
— Как же это, без обеда-то? — до глубины души поразилась эта неуемная женщина.
— Ну, подайте обед вечером, часов в десять, — Валентино предполагал, что визит к сеньо Рамиро не затянется. Ну, на крайний случай, изыски доброй донны всегда можно и разогреть.
— Н-но…, — попыталась заикнуться донна.
— Донна Флавья, не хотелось бы быть неучтивым, но дела не терпят отлагательства, — Валентино взглядом указал на бумажную кучу, виновато развел руками и, наконец, остался в долгожданном одиночестве.
Он неспешно налил кофе, сыпанул корицы, отхлебнул и хотел было вернуться к тяжелой работе бургмистра, как взгляд зацепится за треклятущее письмо. И Валентино понял, что пропал и не успокоится, пока его не вскроет.
Пожелтевшая от старости бумага, темные чернила — неизвестный сатто Марчелло писал своему другу, губернатору Аугусто. Что-то вроде докладной записки о делах в Танеюко, написанной в весьма остроумном стиле. Долгие жалобы на климат и здоровье перемежались описаниями обычаев и нравов индо. Валентино аж зачитался — перед ним промелькнула история первых завоеваний на втором материке.
Конечно, ничего особо секретного бургмистр не вычитал — даром, что старательно вчитывался. Видимо, письмо и в самом деле затерялось случайно. Да и если кто и написал что с помощью тайнописи, не зная состава-расшифровки проявить скрытое послание невозможно.
Что ж, Валентино зря потратил время, поддавшись пагубному пристрастию. Будет ему урок!
Или нет… Взгляд зацепился за строку:
«Индо утверждают, что если у умирающего забрать его сердце, с помощью особых ритуалов можно подчинить мертвеца своей воле. Что за дикие предрассудки, сеньо Аугусто. Даже представить тошно, что кто-то бы решился осквернить труп подобным образом»….
Да, нечего сказать, милые суеверия.
Не успел он приехать, как уже вляпался в паутину интриг. Не зря ему одна тильянка злой фатум нагадала, вместе с великой любовью — и всего-то за одни бусы да пару медяков. Валентино невольно улыбнулся. Дешева нынче великая любовь, а то он бы ее давно на высокую должность да богатство сменял.
И все же, кто мог бы подбросить ему столь компрометирующее письмо? В случайности отчего-то не верилось, хотя и они, бывало, случались.
Интересно, его хотят отправить по ложному следу или неизвестный доброжелатель намекает, что убийства дело рук свихнувшегося фанатика-индо? Показать бы этот документ магистрату, вот только сложновато будет объяснить свое столь бесцеремонное вмешательство в чужую жизнь. Решено, он подумает об этом позже! Валентино аккуратно сложил письмо и, воровато оглядевшись, спрятал его под напольный ковер. В этом доме тайников он пока не завел.
Что ж, стрелка часов уже достигла четырех после полудня — следовало бы выдвигаться. Не хочет же он опоздать?
Осталось лишь найти парадную шляпу — любимую, приберегаемую для особых случаев. Куда же он мог ее засунуть?
Надеть другую? — нет уж, увольте, ведь тогда у бывшего бургмистра может сложиться превратное впечатление. Исключено.
Наконец корзина со шляпой — нельзя же допустить, чтобы та помялась — была найдена и лучшая вещь из гардероба сеньо Валентино вместе с ней.
Страница
12 из 26
12 из 26
