Война бюрократа

Он откинул крышку и из плетеной корзины была извлечена серая, будто помятая шляпа, столь унылая, что ее бы постеснялся нацепить брат ордена Плачущей фьятто Марины. Вид в ней у Валентино был до того скорбный, что можно было бы предположить, что он в многолетнем трауре по какой-нибудь любимой тетушке.

Теперь можно было и наносить визиты.

Валентино чинно нацепил шляпу, и поспешил на встречу с сеньо Рамиро. Уже спускаясь по лестнице, бургмистр был застигнут врасплох собственным камердинером, уставившимся на Валентино как русинейский варвар на спускавшуюся с небес святую Доминику.

— Вы куда-то спешите, сеньо Валентино? — умирающим голосом прохрипел старик.

Да уж, любопытством местные слуги, пожалуй, перещеголяли его самого. А уж о бесцеремонности здешних нравов и говорить не приходится. Что бы на это сказал чопорный сеньо Сальваторе, бывший покровитель Валентино?

— О, я к сеньо Рамиро. Он так любезно меня пригласил, что я не смог отказаться, — Валентино смахнул невидимую пылинку с любимого темно-серого камзола.

— Постойте, я распоряжусь насчет коляски.

— О, не стоит, некогда. Мне бы очень не хотелось огорчать любезнейшего сеньо Рамиро, — Валентино чуть притормозил у входной двери, захватил оставленную у порога трость, и уже более чинным, приличествуемом бургмистру, шагом вышел на улицу. Пришло время ознакомиться с порученным его заботам городке.

На первый взгляд, Кроувэн радовал глаза благопристойной тишиной и ухоженностью. Побеленные дома, с большими окнами, проходящие мимо загорелые босые красотки. Жара, ярко-зеленые мухи, слепящее солнце.

Валентино здесь не нравилось, все его чувства кричали о скрытой опасности. Разум твердил, что он пристрастен к несчастному городку, похоронившему его надежды на будущее, но все же… Все же, что-то не давало покоя, какая-то мысль на границе сознания.

Увы, мысль исчезла безвозвратно, когда дорогу заступил дурно пахнущий нищий. Слепой скрюченный старик, облаченный в лохмотья, чьи покрытые бельмами белесые глаза невидяще шарили в воздухе…

Валентино попытался обойти старика, но тот, довольно резво для своего почтенного возраста и недуга, вновь не только заступил бургмистру дорогу, но и ухитрился схватить того за рукав камзола. Парочка беспризорников, слонявшихся поблизости, даже остановилась поглядеть на бесноватого.

— Да обрушатся Небеса, да придет за презренными папа Багле и закончится время нашего мира. Истекает время живых, как песок, и вскоре наступит время мертвых. И останутся лишь мертвецы да выжженная земля вокруг, — изо рта, полного сгнивших зубов, несло как из помойки

Вот тут Валентино искренне пожалел, что не соизволил-таки нанять экипаж. И отчего оборванец прицепился именно к нему?!

— Да вы отгоните его, сеньо, чего слушаете, — крикнул один из чумазых уличных мальчишек, — все равно старик Пепе сдвинутый.

— Ага, вечно всякую чушь несет, — сплюнул жеваный табак сквозь дырку в зубах его товарищ.

Здравый совет, которому Валентино и собирался последовать — после недолгих мучений удалось вырвать рукав из скрюченных и узловатых старческих пальцев.

— Да обрушатся, — возопил вслед злокозненный старикашка, потрясая сухоньким кулачком. Мальчишки аж покатились со смеху от такого зрелища.

Валентино было решил продолжить путь, как ему в голову пришла блестящая идея.

— Вы, двое, знаете как добраться до особняка сеньо Рамиро, бывшего бургмистра.

— А к чему вам, сеньо?

— Два медяка, — одновременно выпалили беспризорники.

— Договорились, — первый вопрос Валентино предпочел проигнорировать.

— А вы, сеньо, испачкаться-то не боитесь? — тот из мальчишек, что побойчее, окинул Валентино взглядом, полным того презрения, которые жители улиц испытывают к всяким благополучненьким раззявам-обывателям

Валентино улыбнулся и кинул медную монету, ловко пойманную пострелятами.

— Остальное позже.

— Ну так пойдемте, — щербатый попробовал монету на зуб и, оставшись удовлетворенный, повел бургмистра куда-то вглубь косых и кривых тесных улочек, так отличавшихся от широких каменных проспектов.

По пути им попадались какие-то подозрительные личности, парочка шлюх — ничего нового, трущобы везде одинаковы. Вот она, изнанка сытой жизни.

— Все уже, пришли, сеньо — видите вон тот здоровущий домино. Так вам туда, коли не шутили, — на него с ожиданием уставилось две пары настороженных глаз. Что ж, обещанное следует выполнять. Валентино отдал вторую часть платы, попутно замечая, что мальчишки двумя медяками не удовольствовались. Весьма предсказуемо.

— Спасибо, сеньо, и доброго вам пути, — маленькие воришки уже почти намылились смыться, когда Валентино поймал одного тростью.

— И вам спасибо, сеньо, вот только кошель все же верните, он мне дорог как память, равно как и его содержимое.