Огарок свечи для грешников

— Заклятие незримого расширения, блин, — снова проворчала Веста, в очередной раз спотыкаясь о завал из балок и хватаясь рукой за закопченную стену. Увидев под ногтями черноту, она пожалела свой испорченный дорогой маникюр и устремилась дальше. Дойдя почти до самого конца, она увидела просторную комнату без дверей. Похоже, раньше дверь тут была деревянная, именно поэтому от нее ничего не осталось.

Она перевела взгляд внутрь комнаты и увидела железную кровать, почти вплотную придвинутую к правой стене. Её изголовье было завешано ветошью, а на подоконнике, располагавшемся за кроватью, были навалены горы строительного мусора.

Убедившись, что картинка на экране планшета совпадает с картинкой, которую она видела прямо перед собой, она позвала Криса по имени.

Он ответил ей из планшета.

— Я стою на том месте, где стоишь ты, — растерянно произнесла Веста. — Но тебя здесь нет.

Она оглядывала комнату раз за разом, в надежде, что коллеги появятся из воздуха и скажут, что это глупая шутка. Тогда она облегченно посмеётся вместе с ними и скажет, что так рада их возвращению, что не будет лишать их премии. И тем более тринадцатой зарплаты.

Веста в панике переводила взгляд с экрана фруктового гаджета на обстановку обгоревшей комнаты, но Криса не было.

— Вадим в шестой одноместной палате. Прямо по коридору. Там цифра на двери сохранилась, — сказал Крис.

Но у Весты не было никакого желания принимать участие в этом фарсе. Она потихоньку пятилась спиной к выходу, не пытаясь осознать, что же происходит. Инстинкт самосохранения подсказывал бежать. Бежать как можно дальше и не оглядываться. А потом упасть на переднее сиденье к водителю, как там его по имени, и ехать без остановок до самого офиса, чтобы настучать Игнатову в лоб и отправить его самого вытаскивать этих олухов из передряги.

У неё не было ни сил, ни возможности вникать в происходящее. Но любопытство оказалось сильнее нее. Возле 6 палаты Веста резко затормозила и раздумывала ровно полторы секунды, прежде, чем заглянуть туда. Железная дверь с огромным засовом долго не хотела поддаваться её девичьим силам. Но упорство и годы, проведенные в фитнес-клубе, не прошли даром. С оглушительным для её нежных ушек скрежетом она потихоньку открылась. Весту обдало гадким запахом сырости и плесени.

Не слишком торопясь перешагнуть порог, она пристально осмотрелась, оценивая обстановку. Вплотную к стене стояла точно такая же железная кровать, которую до этого она видела в приемном отделении. Главное отличие заключалось в абсолютной пустоте. Четыре голые стены без окон даже не были оштукатурены. Под слоем копоти виднелась кирпичная кладка. Низкий потолок, казалось, вот-вот рухнет на голову под весом огромного крюка прямо в центре. Если бы Веста находилась в зале для балов, она бы решила, что раньше на этом крюке висела огромная позолоченная люстра из стекла и со множеством хрустальных подвесок. Но вряд ли в этой крохотной комнатушке устраивали пышные приемы. К крюку, скорее всего, приковывали особенно буйных пациентов. Но самая страшная вещь обнаружилась прямо рядом с железной ножкой кровати. Там лежал обуглившийся белоснежный телефон Вадима, покрытый таким толстым слоем сажи и пыли, словно он находился там уже не один десяток лет.

— Не удивительно, что этого старого скрягу поместили в палату для самых шизанутых, — цинично проворчала она и, словно очнувшись от своих паскудных мыслей, попятилась к выходу, стараясь не терять спасительную дверь на веранду из поля зрения.

«Если бы я решила покончить жизнь самоубийством, меня бы нашли висящей именно на этом крюке» — посетила её еще одна мысль, от которой по телу пробежала дрожь.

Она бесконечно любила себя и тем более свою роскошную жизнь. Она всё до последней копейки вкладывала в себя и в собственные блага, поэтом думы о суициде в её голове не возникали никогда.

Эти руины влияли на неё негативно. По спине бежал холодный пот, а шутники Вадим с Крисом, так искусно обставили своё исчезновение, что она буквально сходила с ума в этой обгоревшей и закопченной коробке. Не удивительно, что её не снесли за столько лет. Даже пяти минут нахождения здесь было предостаточно для слабой женской психики. Веста была уверена, что после такого эмоционального потрясения ей теперь, как минимум, придется взять отпуск за свой счет и на недельку убраться из этого опротивевшего пыльного городка, погреть свои лощеные бока на белом песчаном пляже на Пхукете.

— Знаете что, уважаемые коллеги! — процедила она в экран планшета, на котором до сих пор дрожала картинка приемного отделения, где, по его собственным словам, находился Крис. — Вы можете играть в эти свои игры столько, сколько вам угодно. Я уезжаю отсюда.

Она нажала «отбой» и широкими шагами приблизилась к выходу.

Решительно распахнув двери, она не поверила своим глазам.