Джулиус и Фелтон

И тут же устыдился. Что бы это ни было, оно не сможет навредить нам при свете дня, впрочем, ведь еще никто, кроме хозяйки, не сталкивался с трудностями. Я почти убедил себя, что имею дело с фантазиями пожилой викторианской леди с чудинкой, однако что-то упорно твердило мне, что Олдридж не ошибается, а он точно что-то подозревал.

Джулиус посоветовал мне прогуляться по дому и записать все, что покажется мне любопытным. Не совсем поняв суть поручения, я добросовестно заносил в блокнот буквально все, что видел и слышал.

Вечером мы снова встретились.

— 'Слишком много роз', 'горничная подозрительно смотрит', 'с кухни пахнет паленым', — Джулиус захлопнул мой блокнот, — Чем, позвольте спросить, вы занимались весь день, Филипп? — строго спросил он. — Бродили вокруг кухни и подглядывали за горничной? Может быть, подсчитывали розы?

Краска стыда обожгла щеки, я не краснел так с тех времен, когда учитель математики драл меня за уши. Я был посрамлен и пристыжен, слова оправданий не лезли в голову.

— Неужели совсем ничего полезного? — робко спросил я, стараясь придать голосу хоть каплю твердости, а интонации — уверенности. Джулиус еще сердился, но мне показалось, по нахмуренным бровям, плотно сжатым тонким губам и взгляду, направленному куда-то сквозь мой несчастный блокнот, что мысли его уже заняты чем-то иным.

— Так вы подсчитали розы или нет?

Я оскорбился:

— Не считайте меня дураком, Джулиус, я…

— Так идите и запишите, где и сколько букетов расставлено, в каком они состоянии и как часто их меняют. Времени у вас — час. Идите же!

Подобные розыгрыши были совсем не в стиле моего компаньона, и потому я уныло побрел проводить свое 'расследование'.

Вернувшись, я застал Олдриджа пребывающим в глубокой задумчивости.

— Ах, это вы… Милейшая миссис Терилл-Диксон пару минут назад покинула кабинет. Возьмите с собой спички, свет может пригодиться.

И ни слова о злосчастных розах!

Пустой дом, погруженный во тьму, — что может быть более пугающим и будоражащим фантазию, щекочущим нервы? Все звуки, услышанные днем, всплывают из глубин подсознания, приобретая причудливые формы. Гул автомобильного двигателя может показаться вам органной музыкой, шорох одежды — бестелесным шепотом, а скрип половиц — лязгом цепей. Ночь волнует, ночь рождает фантомов.

Мы, не зажигая огня, брели по пустым темным коридорам, словно две тени. Я старался анализировать свои ощущения, но даже собственное прерывистое дыхание пугало до мурашек на коже. Я зябко повел плечами и понял вдруг, что действительно замерз.

— Джулиус, — свистящим шепотом позвал я. — Вы это чувствуете?

Он ответил одними глазами, большими и черными от расширившихся зрачков. Меня пробила дрожь.

Мы вышли на галерею. Портреты точно ждали этого, уставившись масляно поблескивающими глазами, зло и дико, прямо в упор. Так, как бывает только ночью.

Часы пробили полночь.

Джулиус, не останавливаясь, покинул галерею, войдя в темный тоннель узкого коридора. Я последовал за ним и увидел, с трудом преодолевая черноту, как он указывает на что-то пальцем. В конце коридора сиял крошечный огонек. Я подался вперед, выглядывая из-за плеча рослого компаньона, и в этот момент тьма раскрасилась множеством пылающих голубым огнем пятен. Свет струился из стен, сливался между собой и сворачивался в туманные кольца. И туман пел.

Я стиснул голову ладонями, пытаясь заглушить заунывный гул, будто звенела туго натянутая струна, и Джулиус потянул меня за локоть, крича прямо в ухо:

— Скорее! Миссис Диксон!

Мы побежали прочь, через галерею, на лестницу и оттуда — в главный коридор. Из-под двери спальни хозяйки сочился голубоватый свет. Я невольно отшатнулся, однако Олдридж без колебаний вынес хлипкую преграду и исчез внутри. Я не нашел в себе сил пойти за ним…

Я не смел показаться Джулиусу на глаза. Пережитый ужас и позор буквально приковали меня к постели.

Срочно вызванный доктор обследовал миссис Терилл-Диксон, которую, по словам Олдриджа, некая невидимая сила едва не задушила в постели, однако не обнаружил никаких следов удушения! Мне ужасно хотелось присутствовать при разговоре с доктором, но чувство вины прочно удерживало меня на месте.

Дверь соседней комнаты скрипнула.

— Филипп! Прекратите убиваться и идите сюда!

Я принял приглашение с радостью. Джулиус стоял у окна вполоборота, опершись локтем о подоконник. Заметив меня, он криво улыбнулся:

— Не стоит так себя корить, все остались живы и относительно невредимы.

С последним утверждением можно было бы и поспорить, впрочем, оно того не стоило.

— Советую вам выспаться, как следует, завтра нас ждет долгий день и бессонная ночь.

Последовать совету было совсем не просто.