Боги и тени

Рано тебе, — так не шедшим ему назидательным тоном ответил Лейф, пожалуй, впервые пытаясь сыграть роль старшего брата, в обязанности которого входил присмотр за младшими детьми.

Леси нахмурилась.

— Ну что за глупости, фу! — поспешила отмахнуться она, но про себя задумалась о том, почему ей так хочется последовать за таинственным всадником.

Этот взгляд… ну хоть еще один разочек снова ощутить это странное чувство, как будто тело обволакивает мягкой пуховой периной, а внутри становится так легко и радостно, и ни единой мысли в голове о том, что было, что будет… что должно быть. Как будто существуют только эти глаза, а больше ничего значения не имеет. Может, это и называют любовью? Леси не знала, а у старших спрашивать не хотелось.

— Так зачем? — подозрительно разглядывая ее, поинтересовался Лейф. «А ведь и правда, взрослеет девка. Еще лет пять и будет первой красавицей в Ветревке, как мать когда-то. Вот тогда действительно глаз да глаз за ней нужен будет, чтобы не свели».

— Просто, любопытно, — пожала плечами девочка и поспешила обратно в дом, опасаясь дальнейших вопросов.

«Странная она», — думал про себя Лейф, остервенело кромсая полено. — «После того, что я с ней сделал, бояться меня должна и ненавидеть, а она вроде наоборот потеплела. Единственная со всей семьи разговаривает… И от этого еще гаже. Ну почему она такая хорошая, почти совершенная? Ни один дайни не должен быть таким».

Леси попробовала отвар, остывавший на столе в большой глиняной кружке, и поднесла его к постели матери. Ольжана, с трудом преодолевая бессилие, повернулась на бок и приняла лекарство. Одеяло закасалось, и Леси заметила маленький коричневый мешочек на тонком кожаном ремешке у нее на шее. Как странно, ведь именно такие были у девушек во время праздника середины лета. Почему она раньше никогда его не замечала?

— Мама, расскажи про Подземный город, — как бы невзначай попросила девочка. Ольжана встревожено посмотрела на дочь.

— Это подземный город вечной молодости, где живут боги. Вайспута знает эту историю лучше меня, да и рассказывала тебе не раз.

— Я не о легенде, а о том, как ты ходила туда в день летнего солнцестояния, когда тебе было шестнадцать лет.

— Я практически ничего не помню, как и все остальные.

— Ну, хоть что-нибудь. Как шла через Заповедный лес в белом свадебном платье с такими же девушками из других деревень, как кружила хоровод на огромной поляне вокруг черной ямы, как прыгала туда…

— Стой, а откуда ты все это знаешь? — подозрительно спросила мать. — Это шаман из красной хаты рассказал?

— Нет, я сама видела… случайно, когда в лес бегала, — простодушно призналась девочка. От больной матери скрывать что-то было неприятно и тяжело.

— И что было дальше?

— Я попыталась прыгнуть следом, мне стало любопытно, что там внизу, но яма меня не пустила, — грустно ответила Леси. — Дед Жаром сказал, что без жребия с руной мне туда не попасть. Поэтому я подумала, может, ты сможешь что-то вспомнить про Подземный город и… братьев-ветров.

— Опять братья-ветры, да? — снисходительно улыбнулась Ольжана. — Мне следовало догадаться. Ну что ж, садись, расскажу тебе, что знаю. Землепашцы живут совсем не так, как Охотники, веселее, спокойнее и уж куда как безопаснее, чем твой отец и братья. Земля досыта кормит их, одевает и греет. Но за это благоденствие в давние времена боги взяли с них клятву — в день, когда в семье рождается девочка, отец должен отсидеть ночь в красной хате, вознося небесным благодарственные молитвы, а когда первые лучи солнца коснутся земли — вытянуть из ларца жребий для новорожденной. Маленький камушек, пустой или с руной, определяет судьбу девушки.

Вместе со мной в селе родилась еще одна девочка. Ее отец вместе с моим тянули жребий вместе. Моему выпала пустышка — значит, в невесты богам я не предназначалась, а второму достался камушек с руной «исаз». Она выпадает редко и считается очень несчастливой — чтобы боги приняли тебя с этой руной, надо быть совершенной во всем: красоте, разговоре, уме, танцах и пении, хозяйстве — словом лучшей из лучших; иначе тебя отвергнут, как недостойную. Тот дайни был в отчаянии от горя, понимая, как участь ждет его дочь. Ведь если боги не примут ее, то и среди дайни ей не найдется места. Мой отец в молодости, чего греха таить, был не лишен тщеславия и предложил обменяться жребием, самонадеянно полагая, что его хорошенькая дочурка сможет стать лучшей и преодолеть злой рок руны «исаз».

Я ничего об этом не знала до своего дня Венчания. Помню, как радовалась, что оказалась среди избранных, которые попадут в Подземный город и встретятся с богами, как решительно прыгала вниз в темную неизвестность, уверенная, что вернусь с благословением и начну счастливую жизнь. А потом… потом я очнулась посреди все той же поляны совсем одна. Я зябла в темных предрассветных сумерках, а в груди нарастало чувство неизбывной горечи.