Заглавие

Затем его противные выкрики раздавались уже в моей голове. Обернувшись я увидел себя самого. На мне были надеты синие джинсы, черная майка-поло и кеды. Голова моего двойника отвалилась, упав на землю с глухим звуком и на ее место приземлилась эта проклятая птица. Она принялась втаптываться в тело, словно решила поудобнее устроиться. Делала она это до сих пор, пока ее тело не скрылось в теле моего двойника и осталась торчать одна голова. Двойник поднес руку к вороньей голове. Разжав ладонь, я увидел, что он держит в ней глаза.

— Возьми их, — спокойным тоном произнесла моя жена. — Возьми же! Чтобы не забывать.

На утро я проснулся прикованным к кровати сдерживающими ремнями. Все же стоит отдать должное тому, на каком уровне здесь находится уровень обслуживания: ремни, что сдерживали меня были выполнены из первоклассного высококачественного материала. Ремень был слегка эластичен, мягок, он не позволял себе складок.

— Зачем… — в горле пересохло. — Зачем меня приковали?

У меня дико болели глаза от дневного света, хоть и окна были занавешены. Молоденькая медсестра смотрела на меня со скорбью. Казалось, еще секунда и она разрыдается.

— Вы пытались, — голос ее дрожал. Она сглотнула. — Вы пытались выдавить себе глаза сегодняшней ночью.

— И вам бы это удалось не подоспей я вовремя, — раздался громкий и уверенный, как коммунист, голос главврача, он только что вошел ко мне в палату. Словно стоял за дверью и выжидал момент для эффектного появления.

14.08.17

— Чего ты улыбаешься? — спросила она и толкнула меня плечом.

Украдкой взглянув на нее, я опустил свой взгляд на ее ножки: она болтала ими, задевая пальчиками растущую под лавкой траву. Она была в одном шлепанце.

— Опять потеряла? — спросил я, проигнорировав ее вопрос. Она перестала болтать ногами.

— Ты так и не понял? — изумилась она. — Я всегда оставляю один тапочек на пороге твоего подсознания, чтобы вернуться обратно. Здесь с тобой — я в левом, а там у тебя — я в правом. Иначе никак, пойми.

Она вновь заболтала ногами уставившись в даль.

— Хм, кто бы мог подумать, — ответил я и снял правый кроссовок. Заметив это, она хихикнула. — Аль (впервые за столь долгое время я назвал ее по имени. Она вздрогнула и замерла, затаив дыхание), а что ты делаешь, ну, когда ты в правом шлепанце?

— Жду, когда ты меня позовешь.

22.08.17

— Сколько месяцев мы уже не виделись? — мне сложно было шевелить губами, они почему-то жутко болели.

Она сидела на краю кровати на которой лежало мое неподвижное тело и грустно улыбалась, гладя меня по голове. На ней был летний сарафан кораллового цвета. Моментами мне казалось, что она словно туман и легкое дуновение ветра может развеять ее и она исчезнет. Я повернул голову в сторону окна: оно было закрыто.

— Так сколько?

Она меня словно не слышала.

— Молчишь? Ну молчи. Что ж и помолчать тоже должно быть о чем.

И мы молчали оба, рассматривая друг друга.

Хотелось дотронуться до нее, но мне мешала паутина. И откуда здесь только взялся паук. Он усыпил меня и сковал. Разве это честно?

— Ведь это нечестно! — крикнул я, нарушив Тишину между нами. Та фыркнула и растворилась в пространстве.

— Ну вот, — с досадой в голосе произнесла Алла, провожая Тишину виноватым взглядом. — А она только-только стала к нам привыкать.

— Ничего-ничего! И нечего ей привыкать к нам! Иш… Ал, — сменив тон на ее имени, я вопросительно уставился на нее.

— М?

— Я боюсь того паука, — не договорив, я виновато опустил взгляд, и он задержался на ее руках.

— Ахах! Глупый! Он спустится и распутает тебя. Не переживай!

— Ну, если так, тогда ладно, — ответил я, а сам подумал: «А зачем же тогда было запутывать?»

— Чтобы спасти тебя, — словно прочитав мои мысли, сказала Алла. — И мы могли видеться. Ведь если тебя не станет — не станет и меня.

— Так может и нас уже нет вовсе?

— Может и нет, — Алла вдумчиво уставилась в мои путы.

Шторка едва-заметно колыхнулась и из-за нее вновь показалась Тишина.

— Брысь! — рявкнул я и та убралась обратно. — Вот настырная.

— Не ворчи. Ей же ведь тоже хочется помолчать вместе с нами. А то все одна, да одна.

Я лишь вздохнул и, опрокинув голову назад, уставился на серый пейзаж за окном.