Удивительное путешествие Клайва К.

Тот первый охранник, которого он прикончил на вышке. Вынужден был прикончить, когда «ашфордские парни из преисподней», как называли заключенных одной из круп-нейших англиских колоний в южной части, подняли мятеж и умудри-лись перебить большую половину своей охраны. Это действительно были крутые парни. Но снилась ему не тюрьма и даже не те густые дикие перелески, которыми он пробирался на восток, до паромной переплавы. Гарту снился этот поезд; снилось, что он идет по длинному неосвещенному коридору какого-то из вагонов. Заходит во второе купе слева по коридору (там, кажется, он убил эту женщину, старуху), в нем тоже темно. Он видит, как на окне слегка шевелятся занавески, будто приглашают его. Гарт идет наощупь вперед и натыкается руками на человека, лежащего на полке лицом вниз. Этот человек мертв. Гарт знает это еще до того, как поезд ныряет куда-то вниз и пространство купе вдруг освещается бледным призрачным светом сигнальных фонарей, брызжущих им прямо в окно, и он замечает бессильно свесившуюся левую руку, на которой отсутствует мизинец. Гарт знает, что здесь что-то не так, он не хочет этого делать, но что-то заставляет его взять труп за плечо и повернуть его лицом к себе. Это охранник. Свет мигает и колышется в его пустых глазницах, которыми он смотрит на Гарта. Из их уголков, извиваясь, стремительно расползаются по лбу и провалившимся щекам толстые розовые черви. Зубы мертвеца нагло оскалены (дьявол, он ведь даже не знал, как его зовут), он улыбается и словно спрашивает его: «Ты готов умереть, Гарт? Умереть, как я?». Ему становится тяжело в груди, дыхание перехватывает, он хочет закричать, но не может. Вместо этого он изо всей силы бьет кулаком в обезображенное лицо трупа, которое трескается, разламывается на части, точно переспелый плод; все тело начинает мгновенно крошиться, точно мел, истлевая. Свет вспышек за окном гаснет, и последнее, что он видит перед тем, как купе погружается в темноту, это розовые сытые черви, расползаќющиеся по железному полу, усеивающие его целиком…

Гарт резким рывком оторвался от двери тамбура. Он все-таки не закричал. Это хорошо. Крупный пот градом катил по его лбу, застилая глаза. Лицо все было мокрое. Отчего-то ему было противно до него дотрагиваться.

Это был уже не первый кошмар. В основном ему почему-то снился этот охранник, остальные убитые им словно бы сливались в единую сумрачную пелену, лишь изредка выплывая оттуда и тревожа своего убийцу. Все это ерунда. Ему нужно было выспаться, во что бы то ни стало. Пусть даже здесь, в тамбуре, где в любой момент может появиться кто-то посторонний и прервать его сон. Но он уже не первый раз делал так, и пока это не подводило.

Главное — не привлекать внимания. И пока ему это удавалось. Он должен верить своей интуиции, своему внутреннему голосу.

Весь этот поезд так дурно пах. Он насквозь провонялся этим гнусным запахом с корки до корки своей стальной оббивки, от него невозможно было избавиться, как от запаха чьей-то больной мочи на помойке. Запах отсыревшей ржавчины и фальшивого сыра из мышеловки. Весь этот поезд был громадной западней, только плохо замаскированной. Он знал это наверняка. Уже видел этих скользких типов… в коротких штанишках, с медной бляхой где-то под обшлагом: «Полиция». На вид они безобидны, точно шарики для гольфа, раздави его — такой и не пикнет, но там где один, там должен быть и другой, и третий, и много, много копов. Они преследуют его с самого начала. И суют ему этот самый дохлый сыр, который так отвратительно воняет, заслоняя этой вонью все остальное. Они ждут одной его ошибки. Одной-единственной, и капкан захлопнется. Но не дождутся ее.

Он должен верить своему звериному нюху, который всегда его выручал. Больше не будет тюрьмы. Он не позволит им надеть на себя кандалы. Только чудом он вырвался из них, и знает, что это такое. Ему просто повезло тогда, ему и Базелю, матерому медвежатнику, с которым они вовремя отделились от остальных, когда началась перестрелка в лесу. Те, остальные, были обречены, они бежали вдвоем, заметая за собой следы, как настоящие лисы. И все равно, то была удача, что их не нашли сразу. Возможно, полицейские думали, что положили всех: потом он слышал, там была крупная рубка. Да, «ашфордские парни» умели постоять за себя! Даже в последней схватке. Но это его мало волновало. Он жив, и это было главное. Правда, ему пришлось убить Базеля. Потому что если бы он этого не сделал, тот бы сам наверняка прикончил его. По крайней мере, он так полагал. Неважно. Он на этом поезде, он свободен, и у него есть немного денег. Только этот запах…

Поезд противно заурчал, точно чей-то безразмерный желудок, делая поворот и теряя при этом ход. Гарт вцепился за поручень и поднялся из углубления наверх. Пожалуй, ему самое время немного прогуляться по вагонам. Только осторожно, не забывая о зубьях мышеловки, которые готовы захлопнуться и разодрать ему внутренности. Но нет. Гарт ухмыльнулся, это была кривая улыбка, раздвинувшая ряд желтых крепких зубов на заросшем серебристой щетиной лице.