Кабаноголовый

Одна только просьба будет к вам — когда всё это закончится, и вы будете готовить к выходу статью, или что вы там ещё печатаете, то умоляю вас, опиши в ней всю правду. Все эти подробности заставят людей наконец поверить в то, что тёмные силы существуют, и представляют реальную угрозу нашему миру. Вы сделаете это?

Я хотел было что-то сказать, но у меня не хватило духу вымолвить хоть слово, настолько я был поражён услышанным, поэтому я лишь коротко кивнул.

— Ну вот и хорошо. — улыбнулся мне инспектор и снова сконцентрировался на дороге. Я же шёл по какой-то странной инерции, весь уйдя в себя, заставляя переживать только что услышанное снова и снова и снова…

Не помню, сколько времени мы ещё шли, пока, наконец, среди деревьев не показалось маленькое одноэтажное здание, в окне которого горел едва заметный свет. Мы вошли через калитку на территорию фермы. Она была уже давно заброшена, поля поросли сорняками, забор покосился и прогнил, Деревья разрослись до невероятных размеров, а вымощенная камнем дорожка исчезла среди травы.

— Идёмте в дом, нас уже ждут. — сказал инспектор, бросив взгляд на медленно заходящее солнце.

Глава восьмая

— Уилсон, который час? — спросил стоящий у окна полицейский. Старый дом находился слишком далеко от города, поэтому досюда не долетал даже слышимый как правило очень далеко звон старых механических часов, установленных на здании ратуши.

— Без десяти минут одиннадцать. — отозвался молодой полисмен, стоящий рядом со мной у стены, взглянув на свои наручные часы. Время, не слишком позднее, но и не слишком раннее, летом обернулось бы едва лишь начавшимся заниматься закатом, однако сейчас, холодной поздней осенью, солнце садилось гораздо раньше, и уже к половине шестого вечера серый полумрак окутал окрестности, а к семи часам ночная тьма полностью вступила в свои права.

Я стоял у самой двери, за которой начинался длинный коридор, обрывавшийся в одной стороне пологой лестницей, ведущей на второй этаж, а в другой — тесной и тёмной прихожей без окон. Сейчас там дежурит двое полицейских, на случай, если чудовище надумает вернуться в свой дом через главную дверь. Остальные комнаты, выходящие в этот коридор — малоприметная кладовая, полуобвалившаяся столовая, и какое-то странное, очевидно, уборное, помещение контролировались часовым, стоящим на лестнице. Он был вооружён, однако в его обязанности входило лишь подать сигнал, если тот услышит любой, даже самый мало-мальски различимый шорох. Сам инспектор с пятью своими людьми дежурил на втором этаже, где точно такой же коридор, извиваясь посередине, оканчивался у входа в спальную комнату, очевидно, именно здесь тэнбриджские стражи порядка вознамеривались дать последний бой этому вселяющему ужас существу. Наша же роль сводилась к тому, чтобы затаиться в небольшой гостиной комнате, чтобы в случае чего огнём загнать ворвавшегося в дом через главные двери монстра наверх, где он и найдёт свою верную смерть.

Вот уже который час мои нервы были напряжены до предела, не отрывая взгляда я наблюдал за стоящим у окна полицейским в ожидании того, когда тот подаст рукой заветный сигнал, который и станет началом ко всему этому ночному действу; я не отрицал, что мне было очень страшно, однажды я уже повстречался с этим монстром, но тогда лишь неизвестное чудо спасло меня от его смертоносных клыков и когтей, и неизвестно, что ждёт меня на этот раз. Стоящий рядом со мной полицейский, напряжённо дыша, силился как можно сильнее вжаться спиной к стене, будто надеясь протиснуться сквозь неё и тем самым найти своё спасение. Темнота делала нас невидимыми для непривыкших к ней взоров, однако в этот поздний час мало чьи глаза ещё не адаптировались к окружающему их полумраку, а кабаноголовый, как нам всем было хорошо известно, существо ночное. Мало кто мог стерпеть такую пытку, поэтому то и дело кто-то пытался заговорить, отвлечь себя и остальных от давящего на них неприятного чувства того, что, возможно, эта ночь будет последней в их жизни.

— Эй, Джим, — дрожащим голосом обратился молодой полисмен к стоящему у окна, — что будешь делать, когда… когда мы убьём этого?

И вроде спросил нормальную, обыденную вещь, да вот только по тону его слышно, как сам он не уверен в том, что после «этого» будет вообще способен что-то делать.

— Наверное, возьму отпуск и поеду в столицу на неделю, после подобного определённо надо будет развеяться, а ты?

— Я… я, наверное, как всегда, одолжу у отца лошадь — и в лес, устрою себе конную прогулку на весь день, невероятно успокаивает нервы, а воздух какой! Так и вьётся, так и бьётся в лицо! А деревья какие! Молодые и старые, исполины и карлики, как в каком-то загадочном заколдованном царстве себя ощущаешь. А озёра какие!

Невольно став слушателем этого странного монолога, я вдруг с тревогой понял, что этот человек находится на последней стадии помешательства.