Добавить в моё избранное
69 мин, 9 сек 7607
Кичайкин поежился — на него вдруг нахлынуло такое чувство, как будто за ним кто-то наблюдает. Три года назад в Афгане его прошиб такой же холодный пот, когда он шел с колонной по ущелью, а минуту спустя их накрыли из минометов душманы.
Но тут-то какие, блядь, могут быть душманы? И все-таки Кичайкин повернулся в ту сторону, откуда, как ему казалось, его сверлили тупым злобным взглядом.
Тварь торчала на кирпичной ограде штабной лестницы. В темноте были видны лишь ее очертания — этакая ссутулившаяся обезьяна — да незрячие бельма, отражавшие свет прожекторов. Еще несколько секунд она неотрывно пялилась на Кичайкина, а потом закинула голову и завыла. От раздавшихся звуков картинка перед глазами особиста поплыла как от хорошего удара в челюсть. Вой ввинчивался прямо в мозг раскаленной иглой, периодически срываясь на рваный визг — и тогда муть отпускала…
Тварь заткнулась так же неожиданно, как и завыла. Сморгнув набежавший на ресницы пот, Кичайкин обнаружил, что существо исчезло. Теперь над ограждением торчал десяток фигур в ватниках и нижнем белье. Два и два сложились довольно быстро, и в ту же секунду Кичайкин понял, что проблем у них сейчас будет выше крыши.
— Серега, валим отсюда! — заорал он, но повернувшись, наткнулся взглядом на побелевшее лицо Звонарева.
Под капотом «шестерки» что-то завыло, фары мигнули, и все стихло.
— Зажигание затупило… — пробормотал тот, впустую повернув ключ в замке еще пару раз.
Фигуры наверху пришли в движение. С лестницы они катились как горох, до особистов донеслось хриплое с присвистом бормотание и шлепанье босых ног по мокрому бетону. Теперь уже было хорошо видно, что с ними было не так — весь комитет по встрече был окончательно и бесповоротно мертв, разодранная плоть свисала лохмотьями, кое-кому не хватало пальцев, а то и рук целиком. И, все-таки, волна мертвецов накатывала на Кичайкина, внутри которого набатом било «беги!беги!беги!».
Вместо этого он вскинул пистолет и выстрелил ближайшему покойнику в голову. Череп мертвеца дернулся назад, обдав бегущих сзади фонтаном брызг, и труп, взбрыкнув голыми пятками, рухнул им под ноги. Пара покойников запнулась и упала, сориентировавшийся в обстановке Звонарев всадил им по пуле в затылки. Эти двое были в матросской форме. Оставшиеся вполне бодро перескочили менее удачливых собратьев и ринулись дальше. Кичайкин прицелился и выстрелил в лоб лишившемуся правого глаза старшине первой статьи Метелкину, еще вчера привозившего ему праздничный паек. Кого он еще смог уложить, Алексей даже не успел сообразить, потому что «макаров» встал на задержку. В обойме кончились патроны. Запасная лежала в кармашке кобуры.
Кичайкин выщелкнул опустевший магазин, звякнувший об асфальт, и полез под бушлат. Как назло, обойма в кармашке сидела плотно, и он пару секунд потратил на то, чтобы выцарапать ее оттуда ногтями. Когда обойма, наконец, оказалась зажата в потном кулаке, Кичайкин ощутил мощный тычок в грудь. Он вцепился в дверцу «шестерки», за которой стоял, чтобы не упасть и вдруг оказался нос к носу с мичманом Пальцевым. Мертвым мичманом Пальцевым. Посиневшие губы мичмана разошлись, открывая прокуренные желтые зубы, показавшиеся Кичайкину вдруг несообразно огромными…
Рефлекс сработал быстрее, чем сознание. Алексей толкнул от себя дверцу. От удара мертвец попятился, и вдруг прямо из его головы выросла штыковая лопата. Секунду спустя выяснилось, что лопата прилетела со стороны стройбатовской «шишиги», стесав ровно половину черепной коробки Пальцева. Лопата и верхняя половина черепа упали на асфальт, а тело мичмана сделало пару шагов назад и грохнулось на спину.
— Пиздец котенку Ваське… — констатировал чей-то смутно знакомый голос. — Молодец, Джучиев, спас товарища капитана третьего ранга.
Воздух выходил из легких с рвущим глотку хрипом. В горле образовалась страшная сухость. Кичайкин согнулся пополам и схаркнул вязкий сгусток. Выстрелов больше не было — значит мертвецы кончились. Он нашарил выпавшую обойму и вогнал ее в пистолет.
— Товарищ капитан, вставайте, а то ведь сейчас еще набегут!
Кто-то затряс Кичайкина за плечи. Сфокусировав взгляд перед собой, он обнаружил сержанта Легостаева, того самого, что привез контейнеры с немецкого самолета.
— Это… Это вы его так? — просипел Кичайкин, махнув пистолетом в сторону теперь уже совсем мертвого Пальцева.
— Нет, рядовой Джучиев, — хмыкнул Легостаев. — Индеец Джо Верная Рука, блин.
Из-за борта «шишиги», отбросив брезент, поднялся казах в мешком сидевшей полевке. Бушлат был вымазан грязью, шапку Джучиев где-то потерял и теперь сверкал чисто выбритой головой. В руке, как копье, казах сжимал еще одну лопату, что придавало ему сходство с каким-нибудь батыром Чингисхана.
— Вы там что ли пересидели?
— Угу, — кивнул Легостаев. — Накрылись брезентом и не высовывались, пока вы не приехали.
Но тут-то какие, блядь, могут быть душманы? И все-таки Кичайкин повернулся в ту сторону, откуда, как ему казалось, его сверлили тупым злобным взглядом.
Тварь торчала на кирпичной ограде штабной лестницы. В темноте были видны лишь ее очертания — этакая ссутулившаяся обезьяна — да незрячие бельма, отражавшие свет прожекторов. Еще несколько секунд она неотрывно пялилась на Кичайкина, а потом закинула голову и завыла. От раздавшихся звуков картинка перед глазами особиста поплыла как от хорошего удара в челюсть. Вой ввинчивался прямо в мозг раскаленной иглой, периодически срываясь на рваный визг — и тогда муть отпускала…
Тварь заткнулась так же неожиданно, как и завыла. Сморгнув набежавший на ресницы пот, Кичайкин обнаружил, что существо исчезло. Теперь над ограждением торчал десяток фигур в ватниках и нижнем белье. Два и два сложились довольно быстро, и в ту же секунду Кичайкин понял, что проблем у них сейчас будет выше крыши.
— Серега, валим отсюда! — заорал он, но повернувшись, наткнулся взглядом на побелевшее лицо Звонарева.
Под капотом «шестерки» что-то завыло, фары мигнули, и все стихло.
— Зажигание затупило… — пробормотал тот, впустую повернув ключ в замке еще пару раз.
Фигуры наверху пришли в движение. С лестницы они катились как горох, до особистов донеслось хриплое с присвистом бормотание и шлепанье босых ног по мокрому бетону. Теперь уже было хорошо видно, что с ними было не так — весь комитет по встрече был окончательно и бесповоротно мертв, разодранная плоть свисала лохмотьями, кое-кому не хватало пальцев, а то и рук целиком. И, все-таки, волна мертвецов накатывала на Кичайкина, внутри которого набатом било «беги!беги!беги!».
Вместо этого он вскинул пистолет и выстрелил ближайшему покойнику в голову. Череп мертвеца дернулся назад, обдав бегущих сзади фонтаном брызг, и труп, взбрыкнув голыми пятками, рухнул им под ноги. Пара покойников запнулась и упала, сориентировавшийся в обстановке Звонарев всадил им по пуле в затылки. Эти двое были в матросской форме. Оставшиеся вполне бодро перескочили менее удачливых собратьев и ринулись дальше. Кичайкин прицелился и выстрелил в лоб лишившемуся правого глаза старшине первой статьи Метелкину, еще вчера привозившего ему праздничный паек. Кого он еще смог уложить, Алексей даже не успел сообразить, потому что «макаров» встал на задержку. В обойме кончились патроны. Запасная лежала в кармашке кобуры.
Кичайкин выщелкнул опустевший магазин, звякнувший об асфальт, и полез под бушлат. Как назло, обойма в кармашке сидела плотно, и он пару секунд потратил на то, чтобы выцарапать ее оттуда ногтями. Когда обойма, наконец, оказалась зажата в потном кулаке, Кичайкин ощутил мощный тычок в грудь. Он вцепился в дверцу «шестерки», за которой стоял, чтобы не упасть и вдруг оказался нос к носу с мичманом Пальцевым. Мертвым мичманом Пальцевым. Посиневшие губы мичмана разошлись, открывая прокуренные желтые зубы, показавшиеся Кичайкину вдруг несообразно огромными…
Рефлекс сработал быстрее, чем сознание. Алексей толкнул от себя дверцу. От удара мертвец попятился, и вдруг прямо из его головы выросла штыковая лопата. Секунду спустя выяснилось, что лопата прилетела со стороны стройбатовской «шишиги», стесав ровно половину черепной коробки Пальцева. Лопата и верхняя половина черепа упали на асфальт, а тело мичмана сделало пару шагов назад и грохнулось на спину.
— Пиздец котенку Ваське… — констатировал чей-то смутно знакомый голос. — Молодец, Джучиев, спас товарища капитана третьего ранга.
Воздух выходил из легких с рвущим глотку хрипом. В горле образовалась страшная сухость. Кичайкин согнулся пополам и схаркнул вязкий сгусток. Выстрелов больше не было — значит мертвецы кончились. Он нашарил выпавшую обойму и вогнал ее в пистолет.
— Товарищ капитан, вставайте, а то ведь сейчас еще набегут!
Кто-то затряс Кичайкина за плечи. Сфокусировав взгляд перед собой, он обнаружил сержанта Легостаева, того самого, что привез контейнеры с немецкого самолета.
— Это… Это вы его так? — просипел Кичайкин, махнув пистолетом в сторону теперь уже совсем мертвого Пальцева.
— Нет, рядовой Джучиев, — хмыкнул Легостаев. — Индеец Джо Верная Рука, блин.
Из-за борта «шишиги», отбросив брезент, поднялся казах в мешком сидевшей полевке. Бушлат был вымазан грязью, шапку Джучиев где-то потерял и теперь сверкал чисто выбритой головой. В руке, как копье, казах сжимал еще одну лопату, что придавало ему сходство с каким-нибудь батыром Чингисхана.
— Вы там что ли пересидели?
— Угу, — кивнул Легостаев. — Накрылись брезентом и не высовывались, пока вы не приехали.
Страница
10 из 21
10 из 21
