Добавить в моё избранное
69 мин, 59 сек 8410
»
Впереди, петляя, вилась длинная дорога.
МАМОЧКА, НЕ СЕРДИ РАССЕЛА
Только-только начинался рассвет, но в комнате уже стояла необычайно высокая температура. Рассел подбросил дров в камин: охваченные ярким пламенем поленца то и дело вываливались и падали на каменный пол, что, впрочем, нисколько не обескураживало мальчика. Кристина, задумчиво нахмурив лоб, наблюдала за всеми его манипуляциями, не вмешиваясь; затем сделала опасливый шаг назад.
— Думаешь, это стоит того? — она с неудовольствием пожала худенькими плечами и вздохнула. — Хотя, как знаешь, но мама придёт — будет ругаться!
— Придумаешь что-нибудь… — черноволосый мальчуган беззаботно посвистывая кинулся на середину комнаты и с удвоенной энергией принялся очерчивать геометрическую фигуру, которая, возможно только от избытка энтузиазма творца, получалась крайне неровной и сплюснутой с одной стороны.
Каин — самый младший из троих — закусив губу, внимательно посмотрел на Кристину и Рассела: — Может, очертим круг побольше? — неуверенно предложил он и застенчиво умолк. Естественно, никто не обратил на его слова никакого внимания. Впрочем, как обычно.
— Ну вот и всё! — Рассел радостно засмеялся и потёр руки. — На этот раз должно получиться…
— Ты в прошлый вторник то же самое говорил, — девочка встала рядом с ним и позвала своего братишку: — Каин, иди сюда.
Несколько долгих секунд ничего не происходило. Затем пламя — небольшая искорка из камина на ладони Рассела — будто нехотя, слабо задрожало и вдруг метнулось вперёд, в стремительном вихре разбиваясь на миллиарды звёзд, и сплошной стеной окружила всех. В дрожащем неровном свете и в жутких скользящих тенях лица детей на мгновение исказились, словно обнажив страшные, нечеловеческие, звериные физиономии.
— Хватит, — Каин всхлипнул, вцепившись в платье сестры. — Я хочу домой, мне страшно…
— Прекрати! — Рассел со злостью взглянул на него. — Так и знал, что нельзя тебя брать с собой.
Кристина, не отрываясь, смотрела вдаль: — Кажется, началось.
Сплошная стена огня распалась на тысячи частей, ярко-красные пятна заплясали в хаотичном, разнонаправленном движении. Картины событий — реальность прошедших дней — замелькали перед глазами детей сначала медленно, а затем всё быстрее и быстрей… Танец жизни-смерти одновременно пугал и завораживал пленительной красотой и правдой голой истории.
Рассел зачарованно уставился на вереницы людей, во всё более убыстряющемся ритме мелькавших вокруг него. Они — объемные тени — не могли попасть за пределы круга и, падая, с окровавленными, обрубленными конечностями, содрогаясь в предсмертных судорогах, смотрели сквозь. Пустые глаза с сузившимися зрачками, рты, раскрытые в немом крике боли и страданий… Брызги и потоки крови… Так близко и практически наяву.
Возможно, это и являлось чистой правдой, то, что происходило когда-то давным-давно, но доподлинно никто ничего не знал, даже сам Рассел. Он закрыл глаза и позволил прошлому отойти в сторону; кто-то уже долгое время стучал в двери, наконец хлипкая задвижка поддалась, и электрический свет осветил зал.
— Кристина… — мать тревожно оглядела детей. — Что тут у вас происходит? Я слышала крики… Я тебя спрашиваю. Говори! — она схватила двенадцатилетнюю девочку за плечи и резко встряхнула.
— Отпусти её, — семилетний Рассел спокойно посмотрел в сторону вошедшей, но как будто мимо. — Мы просто играли. Ничего страшного.
Усмешка искривила его тонкие губы.
Женщина, словно обжёгшись, отдернула руку от дочери, и та быстро спряталась за спину своего брата. Иногда, а теперь это случалось всё чаще и чаще, сын пугал мать; и его поза — воплощение смирения и раскаяния, — но глаза… в них чувствовалось неприкрытая угроза.
Элизабет Камерон взглянула на Каина и тот, сжавшись, попятился назад: — Я тут не при чем, я ничего не видел…
— Заткнись! — тихо пригрозил Рассел.
— Ах ты, дрянной мальчишка, — женщина вконец вышла из себя и, устыдившись мимолётного страха перед малолетним сыном, перекинула Рассела через колено. — Я тебе покажу! Я тебе покажу! — повторяла она, и её рука поднималась и резко опускалась вниз.
Закричала Кристина.
Миссис Камерон, будто очнувшись, устало выпустила отчаянно брыкающегося ребёнка на пол. На какую-то долю секунды её глаза встретились с глазами Рассела, и она, невольно содрогнувшись, убежала к себе в спальню. Села на кровать с ногами, обняла себя за плечи. Нервы! Это всё проклятые нервы. С тех пор как умер её муж она совсем одна, и всё валится из рук… И старший сын, он не такой как все дети… Не такой как все дети…
С громким зловещим стуком распахнулась дверь, в комнату ворвался Рассел. Элизабет развернулась и, тоненько вскрикнув, прижала дрожащие ладони к груди. Мальчик медленно приблизился к ней. Улыбнулся. Злобно. С нехорошей ухмылочкой на губах.
Впереди, петляя, вилась длинная дорога.
МАМОЧКА, НЕ СЕРДИ РАССЕЛА
Только-только начинался рассвет, но в комнате уже стояла необычайно высокая температура. Рассел подбросил дров в камин: охваченные ярким пламенем поленца то и дело вываливались и падали на каменный пол, что, впрочем, нисколько не обескураживало мальчика. Кристина, задумчиво нахмурив лоб, наблюдала за всеми его манипуляциями, не вмешиваясь; затем сделала опасливый шаг назад.
— Думаешь, это стоит того? — она с неудовольствием пожала худенькими плечами и вздохнула. — Хотя, как знаешь, но мама придёт — будет ругаться!
— Придумаешь что-нибудь… — черноволосый мальчуган беззаботно посвистывая кинулся на середину комнаты и с удвоенной энергией принялся очерчивать геометрическую фигуру, которая, возможно только от избытка энтузиазма творца, получалась крайне неровной и сплюснутой с одной стороны.
Каин — самый младший из троих — закусив губу, внимательно посмотрел на Кристину и Рассела: — Может, очертим круг побольше? — неуверенно предложил он и застенчиво умолк. Естественно, никто не обратил на его слова никакого внимания. Впрочем, как обычно.
— Ну вот и всё! — Рассел радостно засмеялся и потёр руки. — На этот раз должно получиться…
— Ты в прошлый вторник то же самое говорил, — девочка встала рядом с ним и позвала своего братишку: — Каин, иди сюда.
Несколько долгих секунд ничего не происходило. Затем пламя — небольшая искорка из камина на ладони Рассела — будто нехотя, слабо задрожало и вдруг метнулось вперёд, в стремительном вихре разбиваясь на миллиарды звёзд, и сплошной стеной окружила всех. В дрожащем неровном свете и в жутких скользящих тенях лица детей на мгновение исказились, словно обнажив страшные, нечеловеческие, звериные физиономии.
— Хватит, — Каин всхлипнул, вцепившись в платье сестры. — Я хочу домой, мне страшно…
— Прекрати! — Рассел со злостью взглянул на него. — Так и знал, что нельзя тебя брать с собой.
Кристина, не отрываясь, смотрела вдаль: — Кажется, началось.
Сплошная стена огня распалась на тысячи частей, ярко-красные пятна заплясали в хаотичном, разнонаправленном движении. Картины событий — реальность прошедших дней — замелькали перед глазами детей сначала медленно, а затем всё быстрее и быстрей… Танец жизни-смерти одновременно пугал и завораживал пленительной красотой и правдой голой истории.
Рассел зачарованно уставился на вереницы людей, во всё более убыстряющемся ритме мелькавших вокруг него. Они — объемные тени — не могли попасть за пределы круга и, падая, с окровавленными, обрубленными конечностями, содрогаясь в предсмертных судорогах, смотрели сквозь. Пустые глаза с сузившимися зрачками, рты, раскрытые в немом крике боли и страданий… Брызги и потоки крови… Так близко и практически наяву.
Возможно, это и являлось чистой правдой, то, что происходило когда-то давным-давно, но доподлинно никто ничего не знал, даже сам Рассел. Он закрыл глаза и позволил прошлому отойти в сторону; кто-то уже долгое время стучал в двери, наконец хлипкая задвижка поддалась, и электрический свет осветил зал.
— Кристина… — мать тревожно оглядела детей. — Что тут у вас происходит? Я слышала крики… Я тебя спрашиваю. Говори! — она схватила двенадцатилетнюю девочку за плечи и резко встряхнула.
— Отпусти её, — семилетний Рассел спокойно посмотрел в сторону вошедшей, но как будто мимо. — Мы просто играли. Ничего страшного.
Усмешка искривила его тонкие губы.
Женщина, словно обжёгшись, отдернула руку от дочери, и та быстро спряталась за спину своего брата. Иногда, а теперь это случалось всё чаще и чаще, сын пугал мать; и его поза — воплощение смирения и раскаяния, — но глаза… в них чувствовалось неприкрытая угроза.
Элизабет Камерон взглянула на Каина и тот, сжавшись, попятился назад: — Я тут не при чем, я ничего не видел…
— Заткнись! — тихо пригрозил Рассел.
— Ах ты, дрянной мальчишка, — женщина вконец вышла из себя и, устыдившись мимолётного страха перед малолетним сыном, перекинула Рассела через колено. — Я тебе покажу! Я тебе покажу! — повторяла она, и её рука поднималась и резко опускалась вниз.
Закричала Кристина.
Миссис Камерон, будто очнувшись, устало выпустила отчаянно брыкающегося ребёнка на пол. На какую-то долю секунды её глаза встретились с глазами Рассела, и она, невольно содрогнувшись, убежала к себе в спальню. Села на кровать с ногами, обняла себя за плечи. Нервы! Это всё проклятые нервы. С тех пор как умер её муж она совсем одна, и всё валится из рук… И старший сын, он не такой как все дети… Не такой как все дети…
С громким зловещим стуком распахнулась дверь, в комнату ворвался Рассел. Элизабет развернулась и, тоненько вскрикнув, прижала дрожащие ладони к груди. Мальчик медленно приблизился к ней. Улыбнулся. Злобно. С нехорошей ухмылочкой на губах.
Страница
11 из 21
11 из 21
