Липовый цвет

Не так давно ему исполнилось двадцать пять лет. И уже целых двадцать пять чёртовых лет он прожил в этом чёртовом мире. Он не умел делать абсолютно ничего. Всё буквально валилось у него из рук. Устал… Он устал стараться, в который раз сталкиваться с неудачей и осознавать собственную беспомощность и неспособность создать хоть что-либо! Пытаться… преодолевать себя? Зачем? Чтобы лишний раз опечалить себя? Каждый день своей жизни он проживал с мучительной яростью, расстроенный донельзя какой-нибудь мелочью, на которую любой другой человек попросту не обратил бы никакого внимания.

Единственная девушка, с которой он встречался, — возраст-то блин совсем уже не детский, — бросила его уже на второй неделе их знакомства. Джонник до сих пор предельно остро переживал этот разрыв. Одно время он наивно мечтал построить с ней семью, надеялся обрести то, что ему самому всегда так не хватало. В то короткое время ему казалось, что он наконец нашел родственную душу, своего человечка. Теперь же, когда она встречалась на его пути, он уходил в сторону. Попросту сбегал. В её присутствии он особенно сильно чувствовал свою ненужность, ощущал себя конченым человеком.

В дверь позвонили. Джонник нехотя поднялся с кресла и пошёл открывать. Он никого не ждал и испуганно замер на пороге, увидев посетительницу. «Не может быть… Она!» Джонник страшно побледнел и попятился назад.

— Джонни.

Он сделал ещё один шаг в безопасную пустоту и полумрак квартиры.

— Джонни, почему ты меня избегаешь? Я тебе больше не нравлюсь? — глаза гостьи наполнились слезами. — Разве так трудно сказать мне это глядя в лицо?

— Лорейн… — Джонник внезапно охрип. — Я думал, что ты больше не хочешь со мной встречаться… И поэтому я… я…

— Глупенький… Это из-за того, что я не смогла пойти с тобой в театр? — рассмеялась девушка.

Джонник смущённо кивнул.

Лорейн подошла к нему вплотную:

— Это за то, что ты такой милый, — девушка привстала на цыпочки и, обняв его за шею, поцеловала. — А это… — Она резко развернулась и ударила Джонника локтем в живот, — за то, что заставил меня волноваться.

Парень согнулся:

— Я рад, что ты вернулась.

Он улыбался.

Он был счастлив.

МЫСЛИ ВСЛУХ

Он понял, какую ошибку природы представляют собой его братья и сестры, только в шестнадцатый год от дня своего рождения. Чванливые, жестокие индивидуумы. Они жили каждый в своём замкнутом мирке. Их мысли и действа — тупые и короткие — не могли не вызывать боль и жалость у любого здравомыслящего, полноценного существа, впрочем, как и их ограниченные умы.

Они заботились только о себе. Сосредотачивались на собственных обыденных делах, волновались из-за глупых, не стоящих особого внимания, проблем и заурядных житейских происшествий. Они не задумывались о Его мыслях, не интересовались Его желаниями, им это просто не приходило в голову! Тупые человекообразные твари — продукт несовершенства этого мира. Уклад их жизни по-звериному простой и бессмысленный довлел над ними. В нём не оставалось места для интеллектуальных разговоров. Их атрофированные мозги уже не воспринимали эстетику и природную гармонию.

Он делал попытку за попыткой. Тщетно старался воззвать к их ограниченным умишкам. Желал пробудить в них хоть какие-либо зачатки внутренней красоты. Бесполезно! Они уже скатились по интеллектуальной лестнице, стремительно деградировали в своей эволюции. Никто и ничто не могло им больше помочь.

Он с бесконечным страданием смотрел на их духовное и нравственное падение. Видел, как постепенно, но необратимо, они превращаются в животных, возвращаясь в своей стадии развития на первую ступень эволюции. Но больше Он не мог терпеть. Его тонкая и чувствительная натура испытывала страшную жалость к этим слизнякам и бессловесным тварям.

Он молча зарядил пистолет.

Он спасет их во что бы то ни стало.

НЕРАЗДЕЛЁННАЯ ЛЮБОВЬ

Я переживал острую обиду и огорчение. Моё состояние глубокого отчаяния и безысходности довлело надо мной. И ощущение это с каждой минутой усиливалось. Я знал, понимал, что дальнейшее моё пребывание рядом может неправильно сказаться на наших взаимоотношениях. Но не чувствовал себя в силах ни уйти, ни оставить всё как есть. Я должен был сказать… признаться в своих эмоциях… но… Господи, о чём я думаю? Рехнуться можно! Я не могу успокоиться. Не могу взять себя в руки. Мои нервы раскалены до предела, а мысли блуждают в потёмках, не подвластные ни разуму, ни течению неутомимого бега времени.

Что со мной? И что делать? Я безумен в своём желании. Признание самого желания ещё не до конца осознано мной, но… Чёрт возьми! Я не способен не думать об этом… проклятье, грех, сатанинское влияние… Один только взгляд и меня бросает в жар, одно только присутствие и меня кидает из одной крайности в другую, одно прикосновение и горечь в тысячу лет и миль разделяют нас!