Липовый цвет

— Что случилось? — я заморгал, включил свет и обеспокоенно оглядел её хрупкую, дрожащую фигурку в одной розовой полупрозрачной сорочке.

Она неожиданно сильно прильнула ко мне.

— Мне страшно. Я не хочу оставаться одна, — она умоляюще посмотрела на меня. — Можно?

Я не смог отказать ей. Должен был, конечно, но не смог! Она доверчиво обняла меня за шею, прижимаясь всем своим телом. Заставила меня внутренне содрогнуться, похолодеть и в следующее мгновение почувствовать горячечный озноб от всколыхнувшегося потаённого ужаса. Что же я натворил?! Я почти не дышал, и старался не делать ни одного лишнего движения, хотя она сразу же затихла. Её голова с длинными сбившимися прядями волос покоилась на моей груди. Во сне её лицо казалось особенно безмятежным и красивым. Не как у богини… нет, как-то по-другому…

«Она пришла ко мне, значит доверяла? Простила меня?» Я так и не смог уснуть в эту ночь… Одна безнадёжная, загоняющая во мрак мысль, сменяла другую и вертелась в голове, не давая ни на миг успокоиться в спасительной бездне сна: «Я — чудовище!»

Засыпая, она шепнула, что всё обо мне знает. И ни в чём не винит.

Я подумал, что она играет с огнём.

За завтраком она не смотрела мне в глаза. Я чувствовал, что она чем-то испугана и взволнована, и поймал её за руку:

— Говори, Айрис.

Она вздрогнула. Бросила на меня быстрый взгляд и опустила голову.

— Я беременна, — прошептала она.

— Прости.

Наверное, был излишне резок, но… Что ещё мог сказать? Ничего! Я просто ушёл. Сбежал. Для меня всё и так было ясно как день! Волна горечи поднялась где-то изнутри, затопила на миг сознание и отошла в сторону, придавленная тяжестью собственной вины.

Долго бродил среди деревьев. Размышлял. Целая буря эмоций раздирала меня на части. Если бы только… К чёрту! Я знал, что она не хочет ребёнка, не хочет ребёнка от меня! Я вспомнил её испуганное личико. Что ж, я не намерен ей в этом мешать… Не имею права, в конце концов. Мне нужно научиться трезво смотреть на вещи…

Разыскал её в саду. Подошёл и сразу сказал то, о чём уже заранее всё продумал.

— Если ты хочешь сделать аборт, мы можем поехать в город. Сегодня уже поздно, но завтра…

Она посмотрела на меня большими расширившимися от разочарования глазами. Недоумение. Боль. Растерянность. Эти чувства мелькнули на её лице и схлынули, как смытый волной песок. Шумно втянув носом воздух, она отвесила мне звонкую пощёчину и, залившись слезами, убежала в дом.

Я остался стоять на том же самом месте. Коснулся покрасневшей кожи. Что означала её странная реакция? Неужели я мог так ошибиться?!

Догнал её и схватил за плечи, потом быстро отпустил и неуверенно почесал затылок:

— Ты хочешь этого ребёнка?

Слабый кивок.

— Хочешь ребёнка от меня?! — изумился я. Не поверил. Это было совершенно невозможно. Неправдоподобно!

Она подняла голову. И я прочитал ответ в её глазах. Волна нежности затопила меня:

— Малышка…

На её лице проступила краска, и она застенчиво опустила глаза:

— Я люблю тебя… Я всегда тебя любила!

Хорошо. Я чувствую себя счастливым… Обнимаю и смотрю поверх её плеча… Не хочу видеть то, что вижу. Белая машина заезжает во двор. Вспоминаю аварию, лечение, медицинскую карту… Ограниченно дееспособен. Приговор! Мне становится страшно…

— Не к нам, — она качает головой, смеётся, но её глаза опять подозрительно блестят. — Всё нормально… всё хорошо…

Сильно зажмуриваюсь и снова гляжу перед собой. Никакой машины нет. Мы одни. Я тяжело дышу и считаю до десяти… Шарю в кармане и достаю таблетки. Две белые капсулы для моего… и её счастья и спокойствия.

— Нет. Я хочу, чтобы у нас была настоящая полноценная семья… Ты справишься, а я помогу. И мы уедем далеко-далеко отсюда, туда, где никто ничего не знает!

Как будто я что-то говорю… Но после автокатастрофы, когда я волнуюсь, у меня в голове происходит какая-то каша, и я плохо соображаю. Язык еле ворочается во рту… И для того, чтобы произнести хоть слово нужно большое усилие. Для того чтобы связать их в цепочку тоже. Она успокаивающе шепчет мне на ухо какие-то глупости… Гладит холодными ладошками по лицу. Целует в нос. Подбородок. Щеки.

Из рук выпадает коробочка. Разлетаются под ногами белые капсулы, сыплется кристаллический песок на траву как сахар. А она всё тянется ко мне на цыпочках. Целует. И я в отчаянии крепко обнимаю её за плечи. Тут щёлкает предупреждение в мозгу. Нельзя! Осторожно отталкиваю её от себя, ловлю холодные дрожащие руки в свои и грею.

По-моему, она что-то говорит, но я уже ничего не слышу из-за громкого стука крови в висках.

КАЛАМБУР И ДОРОГА

Он очнулся в темноте. Полной тьме… Ужасный холод и сырость. Откуда-то сверху падали редкие капли, соскальзывали за воротник рубашки и пробирали насквозь горячечным ознобом.