Талые воды

Шлеп! Шлеп! Шлеп! Шлеп!

Ему нужно было лишь развернуться и сделать два быстрых шага к двери, а затем захлопнуть ее за своей спиной, закрыть на замок и придавить для верности столом. Закрыть дверь, чтобы ЭТО не пробралось в офис. Пусть течет ядовитая вода, пусть они медленно умирают, пораженные загадочной болезнью… Но только бы ЭТО не двинулось вслед за ними!

Ему просто не нужно было смотреть… Но услышав последний шлепок уже совсем близко к лестнице, Дима поднял голову, все также стоя на второй ступеньки.

Над ним стояла Настя. Ее посиневшее лицо с правой стороны уже поплыло, превратив некогда милые губы не то в зловещий оскал, не то в издевательскую усмешку. Раздувшаяся левая рука тянулась к перилам, в то время как правая распласталась по ее шее, от чего Настя напоминала астматика, прижимающего руку к трахее, в надежде унять приступ.

Распущенные волосы прикрывали правую половину лица и с грехом пополам скрывали голые груди, которые теперь отнюдь не притягивали мужской взгляд.

— Настя?! — сдавленно прошептал он, чувствуя, как к горлу опять подступает тошнота, а сам он теряет равновесие, заваливаясь назад.

Она не ответила. Ее рука дернулась, хватаясь за перила — как будто она делала это рефлекторно, совершенно не подключая сознание. Затем резко шагнула вперед, с трудом попав ногой на узкую ступеньку. Ее движения походили на движения покореженного робота, разучившегося управлять собственным телом. Резкие, отрывистые, неосознанные.

Дима услышал, как за его спиной крикнул что-то Володя, но не разобрал слов. Он видел, как разбухшее и посиневшее тело медленно заваливается на него, при чем на мертвом лице Насти не отразилось даже тени удивления. Она не понимала происходящего! Видел и осознавал, что секунду спустя она рухнет на него, но не мог заставить себя сделать ни шагу. Его словно парализовало… И в то же время он чувствовал, как его рука тянется к перилам. Его тело собиралось взобраться наверх, или, быть может, удержать падающий на него труп.

Чьи-то руки обхватили его поперек туловища и резко дернули назад. Голова с размаху ударилась о дверной косяк, и боль, разлившаяся от виска по всему черепу привела его в чувство. Володя швырнул его на пол и, оттолкнув безвольно стоявшего Ромку, захлопнул дверь за мгновение до того как за ней раздался приглушенный грохот падения. Закрыл дверь на замок и облокотился на нее спиной, выдохнув воздух.

— Димыч, ты цел? — спросил он, переведя дыхание.

— Не весь… — отозвался Дима, поднимаясь. Ощупав ушибленный висок он ощутил под пальцами что-то вязкое и липкое. Кровь… Не так уж и много — должно быть, всего лишь ссадина. — Башкой ты меня приложил капитально.

— Извини… — вполне искренне сказал Володя, совсем не так, как обычно, когда извинялся за испорченную его криком или топотом голограмму.

— Да нет, даже спасибо тебе. Я словно загипнотизированный был… А от удара в себя пришел.

— Там же Настя! — подал, наконец, голос Ромка и, дрожа как осиновый лист, по стенке осел на пол. — Она там! Живая!

— Ромыч, она мертва! — сказал Володя, склоняясь над ним, — Не знаю, что с ней, но она точно мертва. Да и вообще, она ли это?

— Она… — выдохнул Ромка, и только сейчас Дима заметил, что его лицо из бледного приобретает какой-то синюшный оттенок. — Пожалуйста, дайте мне воды!

Володя, не смотря на то, что и сам вряд ли чувствовал себя лучше, направился к стоявшему в дальнем углу офиса кулеру и налив стакан воды вернулся к ним.

— Держи.

Ромка перевел взгляд на стакан в Володиной руке, а затем его взгляд потерял осмысленность. Он поднялся на ноги и, оттолкнув Володю, двинулся к химичке.

— Стой! Ты куда?!

— За водой…

— Так вот же вода!

— Не пойдет…

Дима не понял, что произошло, но понял, куда направляется Ромка.

— Держи его! — крикнул он Володе, и сам первый бросился вперед, сбивая Ромку с ног и заваливая на пол, — держи его, он не в себе!

Секунду спустя они вдвоем прижали к полу Ромку, который даже и не пытался сопротивляться, а лишь продолжал повторять севшим, вдруг, голосом: «Воды… Воды»…

Дима с размаху залепил ему звонкую пощечину — безрезультатно. От второго удара у него заныла рука, а Ромкина голова безвольно дернулась в сторону, но когда Дима замахнулся, чтобы ударить еще раз, Володя удержал его руку.

— Не надо! Он приходит в себя.

Ромка замолк, а его взгляд вновь обрел способность фокусироваться на окружающих предметах.

— Боже… — простонал он, пытаясь высвободить руку, которую удерживал Дима.

— Ты как? В порядке?

— Насколько это вообще возможно — да.

Дима с Володей медленно, с опаской, отпустили его, и убедившись в том, что Ромка и в самом деле начал ощущать себя самим собой — помогли ему подняться.