Талые воды

— Настя… Умерла. — выдохнул тот и, сказав это, разом поник и осунулся, будто бы это слово, произнесенное вслух, стало для него страшнее недавно увиденного.

— Как? — одновременно вырвалось у обоих.

— В цехе… В ванне.

Ромка глотал слова и целые предложения.

Володя сорвался с места, но сделав пару стремительных шагов обернулся и крикнул Диме:

— Успокой его, я гляну там.

Дима кивнул, включая свет. Ртутная лампа под потолком загудела, пару раз сверкнула неярким светом, а затем вдруг заискрила в местах крепления, заставив Диму сначала отскочить в сторону, а затем — вновь щелкнуть выключателем, обесточивая лампу. В свете последних гаснущих искорок он увидел, как вода БЕЖИТ по потолку. Не сбирается каплями, чтобы упасть вниз, а бежит к выходу из химички, расстилаясь по потолку широким тонким слоем, словно прижимаясь к нему, чтобы не упасть. Исходя из трещинки под самым потолком поток воды раздваивался. Одна половина устремлялась вниз, по стене, которую он ощупывал минуту назад, а другая — ползла по потолку к выходу, охватив своим прозрачным полотном и лампу.

— Да что же это?… — пробормотал Дима, осматриваясь. Теперь, в свете, идущим лишь из слесарки он видел, как в дальнем углу на полу собирается лужа, и как эта лужа, перебирая ложноножками будто амеба, ползет к центру химички. Нет, не к центру — к выходу! В воде то и дело вспыхивали и гасли короткие зеленые искорки, добавлявшие жути к и без того невероятной картине.

— Пойдем отсюда… — пробормотал он, беря Ромку под руку и выводя его сначала в «слесарку», а затем и в офис, — Сядь вот сюда. Спокойно. Успокойся… Дыши ровно.

В Ромкиных глазах был страх. Что же он такого увидел там, в цехе, что так потрясло его? Сам Дима, наверное, выглядел не лучше — после лицезрения «живой воды» у него подкашивались ноги.

Тем не менее, усадив Ромку на стул, он направился в цех, стараясь побороть дрожь в конечностях. Чтобы там ни было? Нужно было знать, что происходит. Что случилось с Настей? Действительно ли она умерла?…

— Володь, ты где? — крикнул он, перешагнув порог цеха.

— Здесь… — негромко отозвался тот сверху — громадное помещение подвала было поделено на два этажа посредством своеобразных антресолей, державшихся на громадных металлических балках. Первый этаж был оприходован под хозяйственные работы, а на втором велась гудронка голограмм. Там же стоял небольшой стол, за которым ребята иногда обедали, когда лицезреть лицо шефа было уж совсем невмоготу.

— Если нервы крепкие — поднимайся сюда. — добавил Володя.

Глубоко вздохнув и медленно выдохнув воздух из легких Дима ощутил, что ватные ноги обретают нормальную твердость. Еще неизвестно, что он увидит наверху, но сейчас он, по крайней мере, мог идти. Собравшись с духом он ступил на лестницу.

Вытяжная вентиляция, гнавшая воздух из шкафа с печкой для гудронки, гудела словно лодочный мотор. Проходя мимо шкафа Дима краем глаза заметил, что кастрюля с гудроном вновь дымит, но печка уже была выключена, а значит пожар «Лазеру» не грозил.

Первым, что бросилось в глаза, была одежда Насти, разбросанная по всему полу, начиная от лестницы. Кофта, блузка, джинсы — все это валялось на расстояния одного шага друг от друга, будто бы девушка шла вперед, постепенно разоблачаясь. Лифчик, трусики… Володя стоял у края громадной ванны, занимавшей в длину все помещение цеха, в которой некогда велась промывка голограмм особого типа, нуждавшихся в сильном напоре воды. По сути своей это был здоровенный канал, намертво сваренный из стальных листов. Девять метров в длину, метр в ширину и в высоту. Два крана в начале ванны, и сток в конце.

Почему Володя стоит возле нее? Почему смотрит в ванну? Поднимая взгляд Дима уже догадывался, что увидит.

Громадная ванна была до краев заполнена водой. Удивительно было, как сварочные швы выдерживали такую массу воды… И страшно было даже подумать о том, что произойдет, если один из стальных листов вдруг оторвется от другого. Такое количество воды просто смыло бы и его и Володю на первый этаж. А там… Второй лазер и его блок питания сейчас отключены, зато включен калориметр. Они, конечно, получат не несколько тысяч вольт, а всего 220, но и этого должно хватить.

Настя лежала в воде, лицом вверх, устремив бессмысленный взор широко распахнутых глаз в потемневший от копоти гудронки потолок. Обнаженная почти полностью — лишь на ее ногах остались толстые шерстяные носки, которые она, почему-то, не стала снимать, перед тем как погрузиться в воду.

Хотя… применимо ли к мертвому телу слово «обнаженная»? Дима никогда не задумывался об этом, но если бы кто-то попросил его описать Настю в тот момент он сказал бы, что она была голой. Не обнаженной, а именно голой, ибо от прелестных девичьих форм не осталось и следа. Тело посинело и раздулось, превратив девушку в подобие через чур сильно надутой резиновой куклы.