Дело села N

Утро того дня было относительно прохладным — и это было прекрасно, ибо в целом лето выдалось жаркое. Но хорошего настроения это Алексею Ивановичу не прибавило. Он проснулся очень рано — в пять утра. Вышел во двор, посмотрел на свой освещенный зарей сад с какой-то ненавистью, затаенной злобой. Ему так хотелось делать карьеру, делать научные открытия, проводить такие операции, которые до него никто в мире не проводил; вместо этого он высаживал яблони и вишни в этой забытой людьми и Богом глуши. Алексей еще слишком хорошо помнил, как в институте видел себя как минимум — академиком. А кем он стал? Врачом-садоводом, наступившим на горло своему честолюбию.

Алексей переоделся, позавтракал и отправился на работу. Пешком, хотя у него имелась машина, «Лада». Идти было не далеко, а утренней прогулкой он надеялся заменить утреннюю гимнастику. Проселочная дорога, ведущая к больнице плавно перешла в асфальтированную. Воздух был по-сельски чист и по-утреннему свеж. Но вместе с тем к воздуху примешивался какой-то запах. Очень тонкий аромат, на самой грани восприятия, но вместе с тем резкий, одновременно неприятный и сладковато-манящий.

«Случится беда, — понял Алексей, — или уже случилась. Такой запах — это запах несчастья, горя, слез и смерти. Так может пахнуть беда».

Он вглядывался в лица редких прохожих; помахал рукой своей знакомой, Ирине, молодой девушке, недавно окончившей юрфак в университете и теперь работавшей в центре области адвокатом в какой-то нотариальной конторе. В село N она приезжала на отпуска и выходные (как раз в данном случае — в отпуск): здесь жила ее больная мать — замечательная женщина, бывшая школьная учительница, ласковая и умная, страдавшая от сахарного диабета.

Алексей познакомился с Ирой на одной из вечеринок в честь дня рождения его коллеги — немолодого врача-терапевта Владимира, приходившегося Ире каким-то дальним родственником: троюродным дядей, кажется…

Алексей тогда сразу ее заметил — она сидела на софе, крутя в пальцах бокал с вином. Он подсел рядом, представился. Завязал разговор. Алексей сразу понял, что Ирина — не только настоящая красавица, она еще унаследовала от матери проницательный ум, а хорошее образование и тяга к новым знаниям делала Иру интересной собеседницей. Алексей признавал, что завязал разговор с сидящей на софе красавицей с целью «закадрить на ночь», но уже через пятнадцать минут разговора отказался от этой идеи. Та беседа на дне рождения терапевта Володи положила начало дружбы Доктора и Ирины, а термин «дружеский секс» для Алексея не существовал.

После такого вот лирического отступления, мы вынуждены вернуться в то памятное утро пятницы, 4-го августа.

Анатолий остро чувствовал запах беды, он внимательно вглядывался в лица редких прохожих: усталые или счастливые, заспанные или бодрые, но нигде он не видел беспокойства. Этот запах не чувствовал никто, кроме него. Даже проницательная Ирина.

Доктор помотал головой, отгоняя наваждение. Запах беды — это же чушь! Но что делать — он по-прежнему его чувствовал. В смутных раздумьях, он поднялся на крыльцо больницы. Поздоровался с вахтером, здоровым и крепким старцем по имени Сергей Сергеевич. Поднялся на этаж, вошел в кабинет и преступил к работе. Обход, назначения, осмотры. И всюду его сопровождало ощущение предстоящих важных и опасных событий. Он предчувствовал, что скоро грянет гром злого рока.

«Слава Богу, сегодня не операционный день, — подумал Алексей, — за скальпель я бы сейчас ни за какие коврижки не взялся бы»…

Рабочий день подходил к концу, но ощущение тревоги не проходило. Алексею Ивановичу теперь казалось, что к запаху беды примешивался звук. Будто тонкая мелодия звучала под черепной коробкой, предупреждая… о чем? Он пытался придумать разумное объяснение своим предчувствиям и не мог.

Его рабочий день, как врача-хирурга закончился. Теперь Доктор выходит на сцену, как патологоанатом.

Морг находился здесь же, в больнице. Точнее — под больницей. В мрачном и холодном, несмотря на летнюю жару, помещении подвала. Лифт сюда не едет — пришлось спускаться по узенькой лестнице, щедро усыпанной окурками. Направо пойдешь — в ЦСО попадешь, но нам туда не надо, там биксы стерилизуются, ну а еще рядом с ЦСО запасной выход во дворик, но он на замке; налево пойдешь — в морг попадешь… а прямо? Прямо, как было сказано в одном небезызвестном фильме, русские витязи не ходят…

Алексей привычно свернул к моргу. Маленькая обшарпанная деревянная дверка. На двери застекленная табличка, на ней синими казенными буквами написано: «МОРГ». А ниже… постойте-ка, это что-то новенькое! Под табличкой «МОРГ» была еще одна, на ней — схематично изображенный собачий череп и надпись: «ОСТОРОЖНО, ЗЛАЯ СОБАКА!». А, ну теперь ясно — практикант развлекается. Наверное, страшновато ему тут одному в морге, пусть даже и днем.