До звезды по имени Солнце 145 миллионов километров, а оно все же самый лучший будильник, причем не только для человека, но для всей природы. Уже высоко поднявшееся светило озаряло слегка розоватые оштукатуренные стены старой княжеской усадьбы, ставшей ныне здравницей. Над цветочными клумбами начинали свою ежедневную кропотливую работу пчелы, вдалеке жужжала газонокосилка…
Добавить в моё избранное
66 мин, 54 сек 10168
Куда-то направлялись девушки с пластиковыми ведрами и садовыми инструментами. И в вышине пел свою песню жаворонок, радуясь наступившему утру. Начинался новый день, полный процедур, неспешных прогулок, степенных трапез и прочих непременных атрибутов отдыха в санатории. Тут был невероятный процент пожилых обитателей и не менее невероятное количество различных мероприятий, призванных этих обитателей оздоровить. Порядка двухсот человек отдыхающих, из которых человек десять сидят в номерах или в изоляционном блоке. Около полтораста человек персонала. Около здания усадьбы раскинулся парк, есть речка, где-то за оградой деревенька. Тихое, сонное место.
Самый древний будильник поднял Макса в половину шестого. Сквозь светло-желтые льняные занавески на окне пробивался рассеянный свет, а из щели между ними коварные лучи падали прямо на лицо. Двадцатилетнему парню в такую рань вставать совсем не в кайф, но сон не шел. До завтрака было свободные три часа, не обремененные необходимостью помогать деду, жившему в соседнем номере. Или палате, как их тут называют, но это совсем по — больничному. Можно было прогуляться.
Выйдя из корпуса, Максим сладко потянулся, любуясь проснувшимся уже парком, в котором пели птицы под сенью древних деревьев. Да, место тут с историей… Фронтон здания украшала пышная лепнина, коринфские колонны подпирали выступающую часть крыши. С двух сторон лестницы на постаментах стояли статуи греческих богов: Афродиты, Диониса, Зевса, Плутона. Множество вазонов с цветами, два фонтана — все эти детали создавали атмосферу изысканности, причастности к высшему сословию России девятнадцатого века. И хотя Макс всем с гордостью сообщал, что он либерал и во всем поддерживает Владимира Вольфовича, в душе ему не чуждо было стремление хоть чуть-чуть приобщиться к чему-нибудь помпезному и княжескому, вроде этого поместья.
Краем глаза Максим уловил движение справа, у стены здания. Похоже, что какую-то пленку вздуло порывом ветра, а потом она опала обратно, в полуподвальный этаж. Ветерок был совсем слабый, вроде и не должно бы так сдувать даже что-то легкое. Видимо, это снизу сквозняком пакость какую-то выдуло, а потом втянуло обратно. Подумав о том, как такая незначительная деталь может опошлить всю красоту безоблачного летнего утра, наш новый знакомый отправился на пробежку километров на пять в один конец. Парк простирался довольно далеко, были в нем и совсем дикие участки. Славились эти места тем, что там водились в изобилии благородные олени, косули и не очень благородные кабаны. Широколиственный лес с дубами-великанами стоял стеной, давая приют этим животным. Минуя лес и не обращая особого внимания на пасущееся на опушке семейство оленей, он добежал до дальних ворот. Возле них в крохотной серой будке скучал пожилой охранник, поражавший воображение оранжево-желтыми кустистыми усами, занимающими большую часть его лица. Убранство в небольшом помещении было крайне простым — стол, стул да крюк для одежды на стене. На столе лежала завернутая в коричневую бумагу книга, парочка дохлых мух и консервная банка, полная окурков. Единственное окно было заляпано потеками светло-синей краски. Возникало ощущение, что красили не глядя и очень размашисто. Максим с охранником, обменявшись приветствиями, пришли к соглашению — Макс может сбегать в деревню и вернуться обратно, но при этом должен захватить старику завтрак из дома. Аркадий Петрович жил в этой деревне в крайней «избушке», старуха его уже встала, она корову доит по утрам. Как раз и молочка попьет — полезно для растущего организма. «Куда мне еще расти», — мрачно усмехнулся парень и вышел за ворота, местами еще покрытые лохмотьями зеленой краски, но в целом ржавые и неприглядные.
Деревня начиналась метрах в трехстах от ворот, нужный дом был самым ближним. По дороге Макс размышлял: «Странноватое тут все-таки место. Может быть, дело в расстоянии от столицы? Хотя… Нет, даже расстояние не может столь изменить привычки человека. Почему пожилой человек сидит всю ночь в будке, читая поваренную книгу в подозрительной обложке из оберточной бумаги? Почему не поют петухи в деревне? Почему каждое утро газон под окнами примят, будто там устраивали танцы? Непонятно. Ну по крайней мере про петухов я смогу сейчас спросить». Две колеи с высокой травой между ними провели его мимо небольшого заросшего ряской пруда, рядом с которым грозно щетинились колючками заросли дикой розы, неимоверно пыльные и сухие. С другой стороны дороги медленно гнил коровник, поражающий воображение солидной вывеской «Частная собственность». Максим внимательно смотрел по сторонам — контраст с санаторской территорией был разительным, будто разделяли их теперь не сотни метров, а многие километры безлюдья. Потихоньку вышел он к крайнему дому, стоящему на пригорке возле пруда. Около ветхого строения копошилась невысокая сгорбленная фигурка. Вот и хозяйка дома, одетая в длинную темно-синюю юбку, местами прожженную, и синюю же куртку, покрытую бурыми пятнами.
Самый древний будильник поднял Макса в половину шестого. Сквозь светло-желтые льняные занавески на окне пробивался рассеянный свет, а из щели между ними коварные лучи падали прямо на лицо. Двадцатилетнему парню в такую рань вставать совсем не в кайф, но сон не шел. До завтрака было свободные три часа, не обремененные необходимостью помогать деду, жившему в соседнем номере. Или палате, как их тут называют, но это совсем по — больничному. Можно было прогуляться.
Выйдя из корпуса, Максим сладко потянулся, любуясь проснувшимся уже парком, в котором пели птицы под сенью древних деревьев. Да, место тут с историей… Фронтон здания украшала пышная лепнина, коринфские колонны подпирали выступающую часть крыши. С двух сторон лестницы на постаментах стояли статуи греческих богов: Афродиты, Диониса, Зевса, Плутона. Множество вазонов с цветами, два фонтана — все эти детали создавали атмосферу изысканности, причастности к высшему сословию России девятнадцатого века. И хотя Макс всем с гордостью сообщал, что он либерал и во всем поддерживает Владимира Вольфовича, в душе ему не чуждо было стремление хоть чуть-чуть приобщиться к чему-нибудь помпезному и княжескому, вроде этого поместья.
Краем глаза Максим уловил движение справа, у стены здания. Похоже, что какую-то пленку вздуло порывом ветра, а потом она опала обратно, в полуподвальный этаж. Ветерок был совсем слабый, вроде и не должно бы так сдувать даже что-то легкое. Видимо, это снизу сквозняком пакость какую-то выдуло, а потом втянуло обратно. Подумав о том, как такая незначительная деталь может опошлить всю красоту безоблачного летнего утра, наш новый знакомый отправился на пробежку километров на пять в один конец. Парк простирался довольно далеко, были в нем и совсем дикие участки. Славились эти места тем, что там водились в изобилии благородные олени, косули и не очень благородные кабаны. Широколиственный лес с дубами-великанами стоял стеной, давая приют этим животным. Минуя лес и не обращая особого внимания на пасущееся на опушке семейство оленей, он добежал до дальних ворот. Возле них в крохотной серой будке скучал пожилой охранник, поражавший воображение оранжево-желтыми кустистыми усами, занимающими большую часть его лица. Убранство в небольшом помещении было крайне простым — стол, стул да крюк для одежды на стене. На столе лежала завернутая в коричневую бумагу книга, парочка дохлых мух и консервная банка, полная окурков. Единственное окно было заляпано потеками светло-синей краски. Возникало ощущение, что красили не глядя и очень размашисто. Максим с охранником, обменявшись приветствиями, пришли к соглашению — Макс может сбегать в деревню и вернуться обратно, но при этом должен захватить старику завтрак из дома. Аркадий Петрович жил в этой деревне в крайней «избушке», старуха его уже встала, она корову доит по утрам. Как раз и молочка попьет — полезно для растущего организма. «Куда мне еще расти», — мрачно усмехнулся парень и вышел за ворота, местами еще покрытые лохмотьями зеленой краски, но в целом ржавые и неприглядные.
Деревня начиналась метрах в трехстах от ворот, нужный дом был самым ближним. По дороге Макс размышлял: «Странноватое тут все-таки место. Может быть, дело в расстоянии от столицы? Хотя… Нет, даже расстояние не может столь изменить привычки человека. Почему пожилой человек сидит всю ночь в будке, читая поваренную книгу в подозрительной обложке из оберточной бумаги? Почему не поют петухи в деревне? Почему каждое утро газон под окнами примят, будто там устраивали танцы? Непонятно. Ну по крайней мере про петухов я смогу сейчас спросить». Две колеи с высокой травой между ними провели его мимо небольшого заросшего ряской пруда, рядом с которым грозно щетинились колючками заросли дикой розы, неимоверно пыльные и сухие. С другой стороны дороги медленно гнил коровник, поражающий воображение солидной вывеской «Частная собственность». Максим внимательно смотрел по сторонам — контраст с санаторской территорией был разительным, будто разделяли их теперь не сотни метров, а многие километры безлюдья. Потихоньку вышел он к крайнему дому, стоящему на пригорке возле пруда. Около ветхого строения копошилась невысокая сгорбленная фигурка. Вот и хозяйка дома, одетая в длинную темно-синюю юбку, местами прожженную, и синюю же куртку, покрытую бурыми пятнами.
Страница
1 из 19
1 из 19
