Мелодия распада

— Это как-то поможет? — поинтересовался Кириа.

— Мы еще не разработали тактику поведения для таких случаев. Но так хоть умрешь с достоинством.

Глаза Кириа непроизвольно расширились, он молча кивнул, ощущая затылком чей-то очередной взгляд. Надзиратель, к счастью, был далеко — прогулочным шагом он дефилировал вдоль шеренги, стараясь держаться на максимальном расстоянии от доктора.

— Вот это выдержка, — проронил летчик, косясь на Кириа.

— Шок, скорее, — длинный дернул плечом.

Кириа знал, почему Рамфоринх зачастил к их бараку. Однако какую отговорку придумает врач сегодня, чтобы свидеться с радистом? Быть может, он и не торопится — куда ему торопиться, в самом деле? — но у Энэжи оставалось мало времени. Кириа не спал предыдущую ночь, слушал стоны, прикидывал, точно ли выиграет, затеяв договор с опаснейшим человеком в лагере. В конце концов, пришел к выводу, что, как бы ни повернулась фортуна, проиграют все, и это его устраивает.

Он спокойно пронаблюдал, как Рамфоринх нагнал надзирателя, вежливо с ним переговорил. Оба вдруг рассмеялись, и Кириа уловил натянутость в смехе солдата — яркую, отчетливую и болезненную.

— Буду за тебя молиться, — услышал он за спиной. Но в голосе не звучало сочувствия, только слабость.

— Ты был атеистом? — спросил Кириа через плечо.

— А?

Рамфоринх ровным шагом приближался к продрогшим заключенным и улыбался, словно проходила фотосъемка. Теперь уже не трое, а вся шеренга смотрела на пленника, которого заприметил коршун. В воздухе повис неслышимый выдох облегчения, когда врач схватил жертву за ворот и выдернул из ряда.

Закономерное событие, подумал пленный. Он ждал, что его должны забрать или связаться как-то иначе. Ждал и боялся. Сейчас дело осложнялось усиливающимся холодом, у Кириа оставалась надежда вернуться в барак, в общую массу согревающихся тел, что спасали друг друга ночью. Возможно, в комнате врача будет теплее и одному, но из двух зол предпочтительнее холод. Тем более, непонятно, куда Рамфоринх направляется. Может, и не в комнату совсем. Пленный вздрогнул, вспомнив операционную.

Они приближались к медблоку, когда Кириа нашел силы.

— Что вы ему сказали? Почему он меня отпустил?

— Сказал, что наблюдаю новый образец. Имеет значение?

Смысл слов дошел не сразу. Еще пару секунд Кириа чувствовал себя в относительной безопасности, как вдруг хрупкое равновесие пошло трещинами. Рамфоринх сказал стражнику, что наблюдает… В ушах зазвенели слова длинного соседа, а перед глазами поплыли чернильные рисунки из коллекции Рамфоринха.

«Но должен он был что-то сказать… — утешал себя пленный. Идти стало сложнее, в конечностях задребезжала отвратительная слабость. — Ведь должен он был как-то вытащить меня».

В любом случае у них оставался договор. И Кириа нутром чуял, как Рамфоринху необходим этот маленький плеер, для которого он раздобыл где-то детали радиоприемника. Возможно даже, ограбил склад. Но ограбит ли он его, когда потребуется выполнить свою часть договора? Может быть, он уже добыл итариум?

Кириа убедился, что кругом никого.

— А где ампулы? — страшно, но почву надо нащупывать.

— А ты хочешь получить их на руки? — Рамфоринх одарил собеседника удивленно-насмешливым взглядом, сильная рука схватила за плечо и перенаправила вправо — вниз по лестнице. На улице царствовали сумерки, потому Кириа не сразу понял, где они оказались, хотя определить можно было по одному запаху.

— Как еще я должен хотеть?!

Свободной рукой Рамфоринх потянул тяжелую дверь, обитую металлическими пластинами и скобами. Из проема ударило холодом, потянуло тьмой и потусторонним ужасом.

— Если тебя с ампулами застукают, балбесина — обоим конец! И я постараюсь, чтобы твой конец тебе запомнился на сто жизней вперед! — видимо, в подтверждение угрозы Рамфоринх запулил пленником в крематорий.

Кириа рухнул на пол, осторожно поднял голову — его обнимала темнота. Дверь за спиной захлопнулась со страшным лязгом.

— Чего вздрагиваешь? — Рамфоринх весело хмыкнул и замер, словно хищник в темном углу. Под потолком замигал свет, озаряя крохотную комнатку и то, что лежало, сваленное кучей, вдоль стен. То, что лежало перед носом.

— Еще не утилизировали, — отмахнулся Рамфоринх. — Не обращай внимания. Вон, видишь стол? Не видишь, да? Он твой на всю ночь.

Кириа было не до стола. Он уставился на белые волосы, перемазанные в крови, меж кудрей темнели растрескавшиеся когти и белесые пальцы. Не сразу понял, что это вообще такое, что за сплетение рук, ног, волос и ран, а когда понял, дернулся назад и не закричал лишь от того, что ужас душил изнутри голос. Дернувшись, Кириа оказался в объятьях мертвых рук — сзади его ожидало еще одно нагромождение тел. Они лежали ровными штабелями по обе стороны.