Хут

», — с облегчением подумал Пятро, но на душе у него всё равно было неспокойно и тревожно.

Панасик крепко уснул ещё вечером, при свете лучин, чего уже давно не было. Впервые за прошедшие дни спал он спокойно и безмятежно.

— Говорила я тебе — поколи колодки. И Блиниха зря говорить не станет. Вишь — поколол и Панасик успокоился. Спи, моё золотко! — улыбнулась Галя и легонько покачала люльку.

— Тише — разбудишь! — предупредил жену Пятро.

— Я сама знаю, что моей кровиночке лучше, — возразила Галя и ещё раз качнула люльку. — Так он будет только крепче спать.

Пятро не стал спорить — в конце концов, мать всегда лучше разберётся в том, чего нужно младенцу.

Глубокой ночью приснился Пятро какой-то страшный, жуткий сон. Будто он стоит перед самой своей хатой, а во дворе какие-то люди, одетые в одинаковые чёрные тулупы. Пятро хотел окликнуть их, узнать, что им нужно, но не удаётся издать ни звука. Хотел перемахнуть через плетень и узнать, кто к нему пожаловал, но ноги сделались, словно ватные, и Пятро не смог ступить ни шагу. Присмотревшись, крестьянин вдруг с ужасом понял, что у него во дворе хозяйничают совсем не люди, а черти — у них были чёрные свиные рыла, а тулупы оказались обыкновенной густой чёрной шерстью. Из-под тулупов позади чертей торчали их тонкие хвосты. Черти принялись рыться в снегу как раз там, где Пятро рубил дрова и вскоре один из нечистых вытащил из-под снега колодку — ту самую, с сучком, которую не мог найти Пятро днём. Чёрт поднял вверх колодку и стал довольно цокать языком, показывая её двум своим спутникам. Те по очереди передавали друг другу суковатую колодку и цокали языками — так уж она им, видно, понравилась. Наконец, один из них посмотрел в сторону Пятро, и они встретились взглядом.

— Вот он! — вскрикнул чёрт и показал на крестьянина остальным.

— Будет тебе подарок, Пятро! От чертей подарок! — закричал ему другой чёрт и закружился на одном месте от радости.

Тут же закружились и другие черти, и поднялась сильная метель. Когда она прекратилась, чертей не было — перед глазами у Пятро был его собственный, засыпанный снегом двор.

Пятро перекрестился и… проснулся. За стенами хаты и в самом деле завывала вьюга. Стены тихо поскрипывали то ли от мороза, то ли ещё от чего, и Пятро порой начинало казаться, что это скрип чьих-то осторожных шагов, доносящийся снаружи хаты. Перед иконами тускло мерцала лампадка, едва озарявшая хату слабым синеватым светом.

Пятро вновь провалился в тягостное полузабытьё, когда ты одно мгновение как бы бодрствуешь и присутствуешь в месте сна, а в другое уносишься в мир сновидений и грёз, причём оба эти состояния чередуются непредсказуемым и непонятным образом, и человек уже не понимает, спит он или же бодрствует.

Вот как бы приоткрылась дверь, и поднявшееся лёгкое движение воздуха погасило слабый, мерцающий огонёк лампадки. В дверном проёме показались размытые, плохо различимые фигуры. Они медленно крались к люльке. Пятро вскочил с лавки, пошарил в поисках лежавшего неподалёку топора и… проснулся. В хате было тихо. Лампадка по-прежнему мерцала синим огоньком. Пятро решил проверить дверь — она была прочно заперта на большую и прочную деревянную щеколду. Открыть её снаружи было невозможно. Всё было, как всегда, но и это странное полузабытьё, и непонятная внутренняя тревога заставляли Пятро быть на чеку. Он отыскал топор, положил его у изголовья и прислушался. На улице продолжала завывать метель…

Пятро проснулся оттого, что стены вновь стали поскрипывать. Крестьянин взглянул на лампадку, и она вновь погасла у него на глазах. По хате потянуло струёй свежего морозного воздуха. Пятро посмотрел в сторону дверей. Они вновь приоткрылись, и повторился прежний кошмар — в хату, осторожно крадучись, проскользнули три тёмные, плохо различимые фигуры. Пятро хотел схватить топор, но не смог даже пошевелиться. Неизвестные зловещие фигуры направились прямо к люльке, в которой спал младенец. Хозяин попытался вскочить и разделаться с непрошенными гостями, но его старания были тщетными — незнакомцы обступили люльку и принялись что-то делать с младенцем. Что именно — Пятро не мог видеть, потому что неожиданные ночные визитёры закрывали от него люльку спинами.

Наконец, они оставили люльку в покое и медленно двинулись в сторону входных дверей. Двое выскользнули наружу, а последний, задержавшись, неожиданно обернулся, посмотрел на Пятро и подошёл к его лавке. Пятро с ужасом увидел, что это один из тех чертей, которые ему приснились.

— Вот тебе подарок, Пятро! От чертей подарок! — хрипло прогнусавил чёрт, довольно подмигнул хозяину с какой-то злобной, торжествующей улыбкой и скрылся в дверях.

Пятро схватил топор и… проснулся. В хате было тихо, лишь за окнами едва слышно завывала пошедшая на спад вьюга. Пятро вскочил с лавки и осторожно пробрался к люльке — Панасик спал безмятежным, спокойным сном.