Хут

— недовольно проворчал Василь.

Помолчали.

— Я слыхал, что из присыпушей русалки получаются. А то ещё говорят, что со скидушей? — спросил Блин, пытаясь вызвать жену на разговор.

— Не молол бы языком про то, про что не знаешь! — хмыкнула Блиниха. — Скидуш — это ребёнок, что до срока родится мёртвым. Никаких русалок из скидушей не бывает — то пустая болтовня одна. Русалки, они из присыпушей. Да только, если присупуши из девочек. Из мальчиков русалок не бывает. А из девочек — да, — Ганна не заметила, как увлеклась разговором. — Если не рубить колодки, их могут украсть черти. А как только украдут, то сразу жди беды, если во дворе дети до года есть. После года — не страшно. А до года — надо в оба смотреть! Украдут черти колодку и смотрят за хатой. Сделают руки и ноги, получится из колодки дитя, и подбросят его ночью в люльку. А хозяйского ребёнка с собой унесут. Вот и присыпуш. Только присыпуш то — не живой. На ребёнка он похож, как две капли воды, но это всё колдовство — живого дитя им не сделать. А как пройдёт срок или же молитву произнесут и водой святой окропят детский гроб, как сегодня отец Андрей на кладбище, тут же присыпуш превращается в обычную колодку. Ту, что черти украли. Говорила я Пятро — руби колодки.

— А что же они с мальчиками украденными делают?

— Того я не знаю. Из девочек — русалок. А про мальчиков ничего сказать не могу, — покачала головой Ганна.

Блиниха и в самом деле была известной на всю округу бабкой и принимала едва ли не все роды, что случались в Ректе и околице. Даже из самого Пропойска звали её к себе роженицы и, поэтому, благодаря Ганне, у Блинов хватало и еды, и сукна на одежду. А порой те, кто побогаче, одаривали Блиниху и деньгами. За всю её многолетнюю практику лишь однажды родился мёртвый младенец, да и то привезли её к роженице лишь тогда, когда та металась в кровати уже в совершенной горячке, и не было никакой надежды на благополучный исход.

— Однако же, что это получается — помер у Пятро с Галей сын или нет? Вроде помер, а тела то нет. Могилы тоже нет? — озадаченно спросил сам у себя Василь. — Хотя и в живых то его вроде нет?!

Ганна лишь пожала плечами, потому что и сама не знала ответа на вопрос мужа. Конечно, она немало слышала разных историй про присыпушей, но насколько они были правдивы и верны, не могла сказать даже она сама. Про колодки она говорила односельчанам скорее по женской привычке опасаться всяких напастей в случае неисполнения тех или иных примет. А про присыпушей ей рассказывала ещё давно помершая бабка. Сама же Блиниха сегодня впервые столкнулась с такими чудесами и была поражена и удивлена не меньше своего мужа, но не подавала вида, чтобы не показать Василю, что она и сама ничего толком не знает и лишь припоминает предостережения и рассказы своей бабки, тоже хорошо знавшей в своё время повивальное дело.

— Что-то Катьки нашей давно нет — пойду, посмотрю, — вспомнил Василь и засобирался на улицу.

— Совсем от рук отбиваться стала. Такой у неё возраст, что смотреть за девкой надо. Говорили мне, что её с каким-то незнакомым хлопцем несколько раз возле берёзовой рощи видели. Возле каменной крушни. Ты сходи туда, да глянь тихонько — что, да как. Сама она молчит, словно воды в рот набрала. Да не зови её, а тихо сходи.

— Снег скрипит — как тут подойдёшь. Но я попробую, — заверил Ганну Василь и взглянул в окно: — Уже темнеть начинает.

Неизвестный хлопец появился месяца два назад. Катьку не раз видели с ним односельчане, но никто не знал, откуда он и где живёт — ни в Ректе, ни в округе никто не видел никогда такого хлопца. На все расспросы родителей Катька, которой уже шёл девятнадцатый год, или отмалчивалась или же и вовсе уверяла, что всё это неправда, наговоры односельчан и никакого хлопца она не знает, и никаких кавалеров у неё отродясь не было. Однажды Ганна, не выдержав, пару раз перетянула Катьку пугой, но та лишь разрыдалась, но так и не выдала свою тайну. Хуже всего было то, что Катька стала сохнуть не по дням, а по часам. Лицо почернело, всё более явственной становилась неожиданная худоба, хотя ещё летом Катька была розовощёкой, плотной девкой. Всё чаще её стало клонить ко сну, а в последнее время — и днём. Блиниха даже заплатила соседям, чтобы те отправляли свою дочку на панщину к Старжевским вместо Катьки, чтобы она больше отдыхала, но та с каждым днём становилось всё хуже. За хороший кумпяк мяса, который Блиниха заработала бабкой в Пропойске, удалось заманить лекаря Старжевского, но тот лишь развёл руками — никакой болезни он у Катьки не обнаружил. Ганна сердцем чувствовала, что не к добру встречи Катьки с неизвестным хлопцем, но пока не могла ничего понять. Сегодня вечером должна была придти ворожея Мария. Ворожила она не всегда хорошо, но всё же к ней ходили не только жители Ректы, но и вся округа, да и никого лучше Марии всё равно не было.

Катька в сопровождении Василя явилась лишь через час.