Беличий замок

— Да никуда я не пойду!

— И пожалуйста! — Людочка принялась раздражённо швырять в сумку вещи, еле сдерживаясь от шумного выяснения отношений.

— Да иди ты!… Куда хочешь! Тебя поманили, ты и побежала, задрав хвост! — Вовчик внезапно распалился. — А я тоже пойду! Только не с вами! Убегаете, как воры, и бегите. А я к этой…, как её? Мне всегда полненькие нравились, вот и пойду к ней! А что? Симпатичная женщина.

— Она же…, — с ужасом начала Людочка, но Вовчик немедля возразил:

— Оговорили. Тот, который в вертолёте, оговорил. Это же он нам внушил про неё.

Вовчик, стремительно накинув на себя простыню, плечом отодвинул Людочку и с гордо поднятой головой пошёл по коридору в дальний его конец. Вася, выглянув было из комнаты и, зажав от ужас рот, попятился назад. Следом за Вовчиком в тусклом свете дежурного ночного освещения скользили две белки, невесть как проникшие внутрь гостиницы. Их тени плясали, словно коридор освещался не лампой, но зыбко мерцающей свечой. От Вовчика же тени не было вовсе. Звери шли за молодым человеком гуськом: первой вышагивала упитанная белка, ехавшая на Васином плече несколько часов тому назад, за ней плелась белка тощенькая и очень жалкая. Первая непрерывно поглаживала себя по бокам и поглядывала на товарку. Та, кое-как приподымая согбенные плечи, тёрла глаза крохотными кулачками.

— Что с тобой, Васька? — озабоченно спросила Людочка, заметив его испуг.

— Они умрут, — тихо сказал мальчик, — потому что белки.

— При чём тут белки? Кто умрёт?

— Вовчик и София. Когда кто-то умирает, всегда появляются белки.

Людочка, мгновенно поверив брату, бросилась следом за женихом, который успел дойти до запертой комнаты, вытащить из дверной ручки швабру, оставленную в качестве самодельного запора, и шагнуть внутрь. Глухой хрип, а затем шум падения в комнате остановил девушку. Владимир, отстранив её, бегом бросился в номер толстухи, Вася, преодолев страх, бросился за ним.

— Говорил же, пора валить, — пробормотал Владимир, не переступая порога. — Не верил, сопля… Зря не верил…

То, что осталось от Софи (мальчик не сразу и разглядел, что женщина была обнажена, и что рыхлые груди её стекли по рыхлым отвратительным бокам), лежало на полу, пронзённое молодыми стеблями росянки. Лианы растения свешивались из кашпо пышным красно-зелёным фонтаном и тянулись к окну сквозь тело несчастной узницы, разрывая кожу в клочья. Зияющие раны с запёкшейся кровью, из которых упрямо торчали гибкие щупальца хищного цветка, вызвали в мальчике долгую задержку дыхания. Лианы дрожали в воздухе над телом, сворачивались спиралью, опрыскивали человеческую плоть ферментным соком, под потёками которого кожа и мясо слегка подрастворялись. Росянка пожирала Софи. С трудом победив спазм и хрипло вздохнув, Вася перевёл взгляд на Вовчика, чья худая фигура расположилась подле останков толстушки. Вовчик был цел — видимо цел, но язык его вывалился изо рта, а лицо перекосилось страдальческой гримасой. Ноги несколько раз дёрнулись, по телу пробежала судорога, и Вовчик затих.

— Здесь какой-то газ, — сказал Владимир, — цианид, если так быстро…

Он захлопнул дверь и, схватив Васю за руку, быстро потащил к окну в другом конце коридора.

— Спускайся по трубе, — отрывисто бросил он, — тут невысоко, не разобьёшься. — И не удержался, добавил нравоучительно, — Не вздумай реветь. Мужчины не плачут.

Пока мальчик, непроизвольно всхлипывая, скатывался вниз, обдирая ладони в кровь, Владимир швырнул из окна рюкзак и Люсину сумку, а затем подсадил на водосток сестру. Людочка с визгом проскользнула вниз, Вася еле успел увернуться от неё. Сам молодой человек ловко, по-рысьи, стёк на землю по каким-то зацепкам и уступам.

Они рванули в лес, в сторону, противоположную от центрального въезда. В чаще, мрачной и смертельно тихой, гулко отдавал эхом хруст веток под подошвой обуви. Сквозь ветви сосен мелькнула луна, и в её размытом свете прорисовались очертания двух беличьих силуэтов.

Владимир уверенно устремился к пойме ручья — видно было, что дорога ему знакома, — а Вася, чуть приотстав, прошептал:

— Там белки. Их двое.

— Две, — автоматически поправила сестра, вскидывая глаза наверх по направлению Васиного пальца.

Зверьки скакали с ветки на ветку как бы нехотя, из праздного любопытства, как бы показывая, что плевать им на людей и в любой момент они могут сорваться по своим беличьим делам. Один из грызунов, заметив обращённое на него внимание, остановился и грозно потряс кулачком. Силуэт его в свете полной луны выглядел зловеще.

— Ели их две, то умрут двое, — проговорил Вася непослушными губами, — а один останется.

— Это Владимир, — тихо, но уверенно произнесла Людочка. — Он маньяк. Он сначала всех убил, а потом запудрил нам мозги и выманил нас.