Добавить в моё избранное
61 мин, 17 сек 13805
Сегодня ушли три человека. Куда? Черт и то не знает. Но многие, с кем я говорил, тоже хотят. Прям зуд у них какой-то. Я их спрашивал — на что они надеются? Ничего внятного. Сами не могут объяснить. Ладно, поживем-увидим. Июль 2024».
И еще несколько из середины.
В двадцать минут восьмого Николай был уже готов и стоял в шлюзе. В ОЗК — общевойсковом защитном комплекте — в жару можно было сильно перегреться. Но такой жары теперь не бывало даже летом.
Поэтому он, надев под костюм все теплое, не прогадал. Термометр показывал около нуля, но судя по тому, как вертелся самодельный флюгер за окном, ветер был шквалистый, а значит, температуру «по ощущениям» можно было уменьшить на несколько градусов.
Стенки «трубы» чуть колыхались, будто сделанные из полиэтиленовой пленки. Попадая в щели, ветер свистел и завывал. Не зря раньше примерно в это время года англосаксы отмечали день бродящей по земле нечисти.
Собравшись с силами и мыслями, Николай шагнул в «трубу» и задраил за собой люк. Он уже привык, что в это время осенью не видно ни зги, но сейчас был редкий момент, когда тучи рассеялись. Наверно, помогла буря. Хороший знак. На западе небо переливалось красками от багрового до кроваво-красного и было похоже на хорошо отбитый кусок говядины. Где-то там, словно рисунки на песке, проступили силуэты черных домов и крыш города. Можно было разглядеть даже отдельные контуры знакомых новостроек.
Две темные фигуры уже ждали его неподалеку, возле кособокого столика и сколоченной из досок скамейки. Он узнал Жигана и дядю Лёву. Не самые приятные попутчики: один хам, второй нытик. Но могло быть и хуже. Могли поставить с кем-то, кто стал бы изображать дружелюбие и пытаться вытянуть на разговор «по душам».
— Явился, значит, Микроскоп. А мы уж думали, тебя гады сожрали. Неделю не вылазишь.
Противогаз с хоботом сильно искажал голос говорящего, а лицо этого невысокого мужика в прорезиненном плаще он делал и вовсе отвратным.
Данила Антонов, он же Жиган, ему с самого начала не понравился. Ровесник, но до войны успел сменить кучу профессий, если верить тому, что он всем заливал: и охранник, и сборщик долгов, и даже похоронный агент. Маленький, верткий живчик, похожий на хорька. Годы его не обтесали. Годы никого из них лучше не сделали.
И сейчас он не упускал случая подгрести под себя все что плохо лежит.
Николай его недолюбливал, но этап настоящей ненависти давно перешел в безразличную неприязнь. Даже нормально подраться они не успели. Хотя за то время, что они варились в этом поселке, словно в собственном соку, все — и мужчины, и женщины — успели переругаться с каждым представителем своего пола.
И точно так же почти все успели сменить по паре-тройке партнеров из пола противоположного, временных или постоянных. Причем к сексу это часто отношения не имело или почти не имело. А имело только к психологической притирке друг к другу, к попытке заполнить пустоту от того, чего они лишились во время событий.
«Интересно, практиковалось ли такое в отряде космонавтов?» — подумал Малютин.
Устойчивых семей почти никто не построил. Детей родили единицы. И это, черт возьми, разумно. Было бы подло по отношению к новым людям приводить их в этот мир.
— Да пошел ты, — вместо приветствия ответил Малютин.
Простое правило словесной пикировки: чтоб не выдумывать ответную остроту, пошли оппонента куда подальше.
— А в глаз?
— Пацаны, не ссорьтесь. — Второй человек — в плаще-дождевике — поднял руку. Он был худой и сутулый. Маска не скрывала его глаз, и было видно, что под ними залегли морщины глубиной в целую жизнь.
— Да мы даже еще не начинали, дядя Лева. Просто Микроскоп опять нарывается.
Лев Тимурович горестно вздохнул, выразив этим свое отношение и к своим попутчикам, и ко всему миру.
Лицо его закрывала противопыльная маска, которая защищала хуже, чем респиратор с очками. Но дядя Лева, бывший зубной врач, говорил, что в его возрасте и в их ситуации лишний год-другой ничего не меняют.
— Пойдемте лучше прогуляемся. — Из Льва Тимуровича получился бы хороший миротворец. — Какой смысл в «трубе» сидеть? Пошли на нашу точку.
Действительно, смысла не было. Отсюда разглядеть что либо было почти невозможно. Тем более, тучи снова схлопнулись, и полоса чистого неба исчезла.
— Лучше забраться на вышку. Там можно будет включить прожектор. Оттуда хороший обзор, — предложил дядя Лева.
«Ага. Залезть и быть как на ладони для любого, кто умеет держать автомат. Инстинкт глуп. Он говорит, что все плохое может скрываться только в темноте. А свет дает защиту и безопасность. Инстинкт не знает про огнестрельное оружие и про то, что дикие звери Ђ это не единственное, чего надо опасаться дозорным. А кого еще, кроме диких зверей, испугает электрический свет? Да и не всех зверей он может испугать.
И еще несколько из середины.
В двадцать минут восьмого Николай был уже готов и стоял в шлюзе. В ОЗК — общевойсковом защитном комплекте — в жару можно было сильно перегреться. Но такой жары теперь не бывало даже летом.
Поэтому он, надев под костюм все теплое, не прогадал. Термометр показывал около нуля, но судя по тому, как вертелся самодельный флюгер за окном, ветер был шквалистый, а значит, температуру «по ощущениям» можно было уменьшить на несколько градусов.
Стенки «трубы» чуть колыхались, будто сделанные из полиэтиленовой пленки. Попадая в щели, ветер свистел и завывал. Не зря раньше примерно в это время года англосаксы отмечали день бродящей по земле нечисти.
Собравшись с силами и мыслями, Николай шагнул в «трубу» и задраил за собой люк. Он уже привык, что в это время осенью не видно ни зги, но сейчас был редкий момент, когда тучи рассеялись. Наверно, помогла буря. Хороший знак. На западе небо переливалось красками от багрового до кроваво-красного и было похоже на хорошо отбитый кусок говядины. Где-то там, словно рисунки на песке, проступили силуэты черных домов и крыш города. Можно было разглядеть даже отдельные контуры знакомых новостроек.
Две темные фигуры уже ждали его неподалеку, возле кособокого столика и сколоченной из досок скамейки. Он узнал Жигана и дядю Лёву. Не самые приятные попутчики: один хам, второй нытик. Но могло быть и хуже. Могли поставить с кем-то, кто стал бы изображать дружелюбие и пытаться вытянуть на разговор «по душам».
— Явился, значит, Микроскоп. А мы уж думали, тебя гады сожрали. Неделю не вылазишь.
Противогаз с хоботом сильно искажал голос говорящего, а лицо этого невысокого мужика в прорезиненном плаще он делал и вовсе отвратным.
Данила Антонов, он же Жиган, ему с самого начала не понравился. Ровесник, но до войны успел сменить кучу профессий, если верить тому, что он всем заливал: и охранник, и сборщик долгов, и даже похоронный агент. Маленький, верткий живчик, похожий на хорька. Годы его не обтесали. Годы никого из них лучше не сделали.
И сейчас он не упускал случая подгрести под себя все что плохо лежит.
Николай его недолюбливал, но этап настоящей ненависти давно перешел в безразличную неприязнь. Даже нормально подраться они не успели. Хотя за то время, что они варились в этом поселке, словно в собственном соку, все — и мужчины, и женщины — успели переругаться с каждым представителем своего пола.
И точно так же почти все успели сменить по паре-тройке партнеров из пола противоположного, временных или постоянных. Причем к сексу это часто отношения не имело или почти не имело. А имело только к психологической притирке друг к другу, к попытке заполнить пустоту от того, чего они лишились во время событий.
«Интересно, практиковалось ли такое в отряде космонавтов?» — подумал Малютин.
Устойчивых семей почти никто не построил. Детей родили единицы. И это, черт возьми, разумно. Было бы подло по отношению к новым людям приводить их в этот мир.
— Да пошел ты, — вместо приветствия ответил Малютин.
Простое правило словесной пикировки: чтоб не выдумывать ответную остроту, пошли оппонента куда подальше.
— А в глаз?
— Пацаны, не ссорьтесь. — Второй человек — в плаще-дождевике — поднял руку. Он был худой и сутулый. Маска не скрывала его глаз, и было видно, что под ними залегли морщины глубиной в целую жизнь.
— Да мы даже еще не начинали, дядя Лева. Просто Микроскоп опять нарывается.
Лев Тимурович горестно вздохнул, выразив этим свое отношение и к своим попутчикам, и ко всему миру.
Лицо его закрывала противопыльная маска, которая защищала хуже, чем респиратор с очками. Но дядя Лева, бывший зубной врач, говорил, что в его возрасте и в их ситуации лишний год-другой ничего не меняют.
— Пойдемте лучше прогуляемся. — Из Льва Тимуровича получился бы хороший миротворец. — Какой смысл в «трубе» сидеть? Пошли на нашу точку.
Действительно, смысла не было. Отсюда разглядеть что либо было почти невозможно. Тем более, тучи снова схлопнулись, и полоса чистого неба исчезла.
— Лучше забраться на вышку. Там можно будет включить прожектор. Оттуда хороший обзор, — предложил дядя Лева.
«Ага. Залезть и быть как на ладони для любого, кто умеет держать автомат. Инстинкт глуп. Он говорит, что все плохое может скрываться только в темноте. А свет дает защиту и безопасность. Инстинкт не знает про огнестрельное оружие и про то, что дикие звери Ђ это не единственное, чего надо опасаться дозорным. А кого еще, кроме диких зверей, испугает электрический свет? Да и не всех зверей он может испугать.
Страница
14 из 17
14 из 17
