Спящие девочки

Какие — она пока не знала, но головоломка-Лиза и Спящие Девочки явно входили в их число, поскольку никто словом о них не обмолвился.

Рут слушала и отмечала главное. В высшем обществе школы-госпиталя не было места банальным детоубийцам. Равно как и тем, кто совершил преступления на почве страсти. Здесь культивировался расчет и красота преступления. Конечно, те девочки, что взорвали зал для торжеств своей школы во время ежегодного бала, тоже были тут. Анна и Валентина. Некрасивые, с очень похожими злыми лицами. Только Анна высокая и худая, а Валентина маленькая, щупленькая, похожая на обиженного мальчика. Еще одна — Жанет, убила своего отца, мачеху и сводного брата, чтобы получить наследство. Она все больше помалкивала, как Рут, старалась держаться в тени и никогда не спорила. Саша провозгласила себя жрицей Вуду и, в целях сплочения коллектива, принесла в жертву шесть человек.

— Если бы я успела переправить к Лоа седьмого, стала бы неуязвимой. — Вздыхала она. — Но, ничего. Это еще успеется.

И маленькая, похожая на ангела Кларисса. Ей не стригли волосы потому, что она никогда не нанесла на них и капли краски. Она просто хотела быть единственной блондинкой в своем классе. Лучше — во всей школе. Еще лучше — во всем мире. Она убила пять девочек. Весьма изобретательно. Полиция долго искала маньяка, пока Кларисса не попалась совершенно случайно.

Рут казалось, что она, лишившая жизни всего одного человека, едва ли достойна их компании. Хотя, главное не сколько. Главное — как. Преступления этих девочек казались Рут банальными и бессмысленными. Разве что Жанет была исключением. Она обмолвилась, что отец бросил маму и ушел к молодой женщине. У них родился еще один ребенок — любимый в отличие от Жанет, которую отец зачем-то забрал по решению суда. Теперь, Жанет стала богатой.

— Я подсыпала яд во все тарелки. — Усмехалась она. — Если бы мачеха не заставила отца выставить меня из-за стола за плохое поведение, я бы тоже умерла. Впрочем, я точно знала, что она меня выставит.

Кажется, подружкам Джорджины не о чем было говорить, но следовало поддерживать образ. Чтобы другие завидовали, наблюдая за тем, как они секретничают. Как будто бы знают какие-то тайны. На самом деле они обсуждали свое отношение к одной из девочек.

— Дора слишком высовывается. Вот сегодня на географии…

— Хочет подлизаться к училкам и воспитательницам…

— Подразним ее, а? Вы как?

Все согласно закивали. Джорджина спросила:

— Рут, ты как?

— Я не против. — Безразлично пожала плечами Рут. Где-то в глубине души ей было жаль толстуху, но не в правилах вампиров проявлять жалость.

Потом, уже после ужина, когда девочки гуляли во дворе или смотрели разрешенные передачи по телевизору, Джорджина сама отыскала Рут. Та сидела на скамейке у стены, в густой темно-синей тени.

— Думаешь сбежать? — спросила Джорджина с ходу. — На эту скамейку всегда садятся те, кто хочет сбежать. Наверное, она вообще тут специально для этого поставлена, чтобы директриса и воспиталки знали, кого взять на заметку.

— А ты разве не хочешь? — с деланным безразличием отозвалась Рут.

— Нет. Во-первых, некуда. До других городов и даже деревень очень далеко — вспомни сегодняшний урок географии. И там ничуть не лучше, уж ты поверь. А в Пределе тебя сразу поймают. Прими к сведению — ты не можешь пойти в банк и прижать палец к датчику. Твой кредит заморожен, и охрана тебя схватит немедленно. Ты же особо опасная преступница. Кстати, что ты сделала? Ты же не будешь говорить, что невиновна, как эти подстилки, которые утверждают, что их ребеночек сам случайно упал в унитаз или мусоропровод?

— Я не виновна, потому, что правильно поступила. Я убила убийцу.

— Ну-ка подробнее. — Джорджина оживилась.

— Он организовал секту из тех, где собираются будущие вампиры, хозяева всех ночей. Слышала о таких? Он собрал подростков, стал рассказывать, как приятно убивать. Вонзать в горло заточенные зубы и пить кровь, чтобы жить вечно. Микробиологические бомбы и все прочие штучки бессильны против вампиров. Ну, кроме серебряных пуль и осиновых кольев. А потом он выслеживал тех, кто приходил в его секту. Полицейские составили психологический портрет маньяка, мне адвокат рассказывал. Наш Проповедник убивал потенциальных убийц. Тех, кто вроде как мечтает жить, отнимая жизни у других. То есть выходит, что он таким странным образом боролся со злом.

— Ну, весь мир занимается тем, чем собирались заняться вы. — Рассмеялась Джорджина. — Какое же это зло? Это справедливость. По законодательству у человека, совершившего тяжкое преступление, отнимают годы жизни и отдают их пострадавшему или членам семьи пострадавшего. Есть даже такой вид мошенничества, мой отец им занимался, называется продажа жизни. Богатый человек платит бедному за то, чтобы тот на него напал, избил, сломал ему что-нибудь, и получает лишних пару лет.