Провинциальный матч

— Чего я вам здесь сделал?

— Да ничего, вроде не сделал. Я тебе ещё раз говорю, надо было слушать, чего вам умные люди говорли. Шанс вам всем давали, чтобы из города свалить, вы им не воспользовались, поэтому только себя вини.

— Да в чём виноват-то я?!

— Не ори!

Начальник встал из-за стола и задумчиво начал ходить по маленькому кабинету из стороны в сторону. Потом он некоторое время также оценивающе глядел на бледного и трясущегося Диму, после чего снова уселся на свое место и пристально посмотрел парню в глаза.

— Знаешь, я в этом городе родился. Учился здесь, из армии вернулся в милицию пошел работать. Хороший,  я тебе скажу городок, был когда-то! Всё было! Производства свои были, мясо свое выращивали, пол союза кормить можно было! Но пришли времена, с ними пришли уроды разные, все похерили и развалили. Ничего не осталось, народ обнищал. Мне, если честно, самому, всё, что здесь происходит иногда, не по душе. Но что делать! Против системы не попрешь.

Здесь, ещё в царские времена, когда города как такового не было, а была просто деревушка небольшая, повелась традиция интересная. Есть, например, масленица, когда блины пекут, гуляния всенародные устраивают. Так вот, здесь с давних пор принято было раз в год, по осени мясные ярмарки устраивать. Также собирались люди на большом пространстве, накрывали столы и ели мясо: свинину, говядину, баранину, птицу. В общем такой вот праздник. В советское время он тоже сохранился, как с ним не пытались бороться. А благо здесь хозяйства добротные были, то отступились власти, а со временем даже генеральные секретари стали заезжать, в качестве особо почетных гостей.  

Да вот беда, когда всего этого почти в одночасье не стало, традиция-то сохранилась, вот и собралась кучка умников, придумали, как из положения выйти. Ну и нашли, выход…

Дима слушал как завороженный и с каждой фразой осознавал, что перестает понимать о чём идет речь. Только после того, как рассказчик умолк, до парня начал доходить страшный смысл сказанного, но он был настолько нелепым, что поверить во всё это было невозможно.

— У вас что тут, город каннибалов?!

— Понимай как знаешь. Это я тебе к тому сказал, что ничего лично против тебя не имею, честно, только вот коль уж вы попались, ребятишки, никуда вам от наших молодцов не деться. Своих жрать — хватит ненадолго, пробовали уже,… вот и стараются у нас найти таких как вы, бродяг, которые приключения ищут, по стране раскатывая.

— Да вы чего?! Представляете, что с вами тут со всему будет, если все вскроется? А что рано или поздно все станет известно — это как пить дать!

— А ты думаешь, что ты тут самый умный? Кому надо, всем уже давно известно. Сюда ведь, порой, самые высшие чины государства приезжают! А без такой санкции никто ничего бы делать не посмел.

— Не может быть!

— Может, может. Человеченка она сладенькая. Им, видно, всем, — он показал пальцем куда-то наверх, — даже при их возможностях, иногда мяса этого очень отведать хочется. Так что, мой тебе совет, лучше не выпендривайся, тогда сильно больно не будет, а если что не так, то поверь мне, люди, которые эту работу выполняют, настоящие садисты. Самому видеть приходилось.

Сказав это, служивый встал из-за стола и быстро вышел из помещения, оставив парня наедине со своими мыслями. Поверить во все сказанные было невозможно. Неожиданно промелькнула мысль, что все это тупой, не смешной розыгрыш. Может быть тут такая традиция — издеваться над фанатами вражеских футбольных клубов. Но в такой поворот событий тоже верилось с трудом. Да и не в пользу этой гипотезы говорил страшный вид этих клоунов в балахонах. Кроме того, неожиданно вспомнились слова о том, что мясо будет только завтра, сказанные Лехе утром в придорожном кафе, когда он пытался заказать себе шашлык.

Димастый оглядел помещение: обшарпанные стены, письменный стол и два стула, на одном из которых сидел он сам. Ещё в углу стояла маленькая ободранная кушетка — спальное место для ночного дежурного. Окон в комнате не было, отчего вся обстановка напоминала энкавэдэшные застенки, в которых пытали людей, не хватало только засохших брызг крови  на стенах. Между тем, по мере изучения окружающей обстановки, в голову невольно стали закрадываться образы из некогда просмотренных второсортных фильмов, павильонов рынков и прочие прелести, сопутствующие разделки мяса. Парень заметил, как его начала бить сильная дрожь, унять которую было невозможно. Ему стало чудиться, что его ещё живого вешают на крюк и он пытается ухватиться за что-нибудь руками, чтобы спастись от безысходной боли. Так же ему представлялось, что люди в белых фартуках большими и длинными ножами отрезают от него куски мяса. Образы были настолько правдоподобными, что он начал чувствовать боль в теле, возможно даже закричал, если бы не щелкнул замок и дверь не открылась.