Простынка

Стрелки отклоняются. Счетчик, тот, что ниже спидометра, мотает. Метры, десятки метров, километры, десятки, сотник, тысячи. Подъем сменяется плоскостью, а потом эта странная система начинает крениться.

Еще совсем недавно Саша Кот приносил в школу мух в коробке, выпускал их, и учительница спрашивала:

— А кто это принес в школу мух?

Теперь близилось время, когда мух носить в школу должны были дети Саши Кота. Простынка же не хотела взрослеть. Она хотела стать звездой. Она и понятия не имела, как это просто — стать звездой. Нужно лишь уметь продать себя, не слишком дешево, не слишком дорого, а так, чтобы всем хватило. Еще пахло детством. Ветер того времени еще слышался где-то на отходе своем. И ведь кажется — закроешь только в глаза, и ты в том времени, когда еще все запретно, и мальчики — с мальчиками, обсуждают, «кого бы было неплохо оттрахать», а девочки, собравшись в кружок, слушают какую-нибудь одну, самую опытную, которая уже прошла первый рубеж. Простынка, она тут далеко не лидером была. Училась у них в классе Оля по прозвищу Потная. Она-то первой и прошла по небу огненной чертой.

Собрались как-то девочки за углом школы. Была весна. Тепло только только подступило. Мухи вышли на вылет. Жужжали. Все живое зевало и начинало хотеть. Было девочек пять. Оля Потная — само собой — в центре. Центровая, так сказать. Ира Нос, подруга ее. Наташа «Нафиг это все надо»,

Света А., обладательница совершенно взрослого бюста. Ну, и героиня наша, Простынка.

Оля Потная рассказывала. Сердечки тряслись. В точности как у котенка, которого взяли на руки, а в миску в то время поклали что-то особенное. Например, мясо. Он рвется, а вы его держите (Послушайте, как бьется его сердце в том момент).

— А говорят, что в первый раз — больно, — заметила Света А.

— В первый раз… — отвечала Оля Потная, — Да что там. То ведь в первый раз. Главное — раз не забоятся. А потом и все нормально будет.

— А он длинный? — спросила Наташа «Нафиг все это нужно».

— Кто?

— Ну, он.

— Ну ты чо, Наташа. В первый раз замужем, что ли?

— В смысле…

— Ну ты я прямо не знаю. Ты хотя бы на картинки бы смотрела.

— Ну, я смотрела.

— Ну вот.

— А говорят, что на фотографиях — накладные.

— Да сама ты накладная. Там — реальные. Ты чо, порнуху не смотрела?

— У нас дома вся семья смотрит, — назидательно заметила Ира Нос, — лежала как-то кассета. Эротика. Ну, я думаю… Ну, посмотрю. А там — о, такое порево. С двумя, с тремя, с четырьмя.

— А ты бы хотела с четырьмя? — спросила у нее Света А.

— Ну… Откуда я знаю.

— Ой, девки, а страшно, да? — осведомилась Оля Потная.

— Что? — не поняла Простынка.

— С четырьмя.

Время первых опытов миновало. Для Простынки уже ничего не было тайной. Любовь? А есть ли она? Тем более, если вы хотите стать звездой и не знаете, куда поставить ногу для первого шага. Другое дело, если на пути попадается обольститель. Неопытному уму, когда не за что цепляться, всегда встречаются различные любители свободных ушей, голов, душ, отверстий.

Таким для Простынки стал Вращ. Нет, он отнюдь не был первым. Попытав в удачи в первых, так сказать, сношениях, Простынка жаждала чего-то? Что было в ней, в жажде этой? Никто ведь не знает, почему тянет мотыльков на огонь? Потенциальные ли они самоубийцы или же просто тупы до безобразия.

Простынке было тогда шестнадцать. Вращу — двадцать четыре. Вращ, как и подобает людям с такой фамилией, работал врачом. Учился резать не убивая. Набирался медицинского цинизма. В свободное время читал «Дюну», размышлял, мечтал, болел дурной романтикой. Он был из тех, кому своей души мало. Обязательно нужно влезть в чужую, постоять, помяться, покурить. Кинуть бычок. Осмотреться. Навести свой порядок. Вращ слушал всякие разные техно гимны от Вангелиса до «Эры». Он, как и многие недалекие люди, считал себя самым умным. Глаза его от этого постепенно меняли цвет. Никто тогда уже не мог представить себе юного, не державшего в руках скальпеля, Враща доинститутской поры. Сперва его глаза светились небом. Так зачастую случается с людьми, которые мало изведали в детстве справедливого отцовского ремня. Но затем в голову вращовую стали попадать букву и сентенции из медицинских книг. Глаза Враща помутнели. Во второй период своей прозрачности они потемнели так, что в темное время суток их было видно потому, что они были темнее ночи. Вращ мечтал о светлой душе. О чужой душе. Так он встретил Простынку. Произошло это в читальном зале. В то время Простынка еще читала книги.

— Что читаете? — осведомился Вращ.

— Энциклопедию популярных людей.

— В смысле.

— Из жизни звезд.

— Зачем?

— Просто.

— Интересуетесь популярной музыкой?

— Нет.

— Почему?