Четвертый всадник

Но упорно.

… Хибики как вкопанный застыл перед дверью сына. Поднос с едой стоял нетронутым. Прошло уже больше суток, как сын не притрагивался к еде. Раздумывал ученный недолго — плечом он выбил хлипкую дверь… И обнаружил Като повесившимся. Короткая предсмертная записка, написанная рванным, нервным почерком — сообщала что он не может жить в мире, где никогда не сможет быть вместе с Хацуне Мику. Записку Хибики дочитал скорее по инерции — к этому моменту великий ученый был уже, фактически, мертв. Старик не выдержал стресс.

Падая — он зацепил рукою консоль «Сони» стоявшую перед смятым логовом сына. За консолью последовал телевизор, на котором виртуальная девочка-голограмма что-то беззвучно и бесконечно пела.

Японская техника обычно славится своей надёжностью, но в ситуацию снова вмешалась синергия. Впрочем, здесь ее можно было бы счесть «роялем в кустах» от судьбы, явно решившей покончить с человечеством. Телевизор опрокинул кувшин с водой. Короткое замыкание продолжалось доли секунды — затем сработали предохранители… Но этой доли секунды хватило, что бы искра упала на тончайший лист рисовой бумаги, на котором искусными взмахами кисти было выведено лицо виртуальной девочки. Лист вспыхнул, от него занялся блокнот, ковер, белье…

Когда приехали пожарные — им осталось лишь констатировать смерть семьи Масашика… На месте некогда прекрасного и древнего особняка — ветер шевелил непрочный пепел. Нестерпимо пахло горелым мясом и плавленым пластиком. Новенький ультрабук содержавший в себе все наработки старого ученого — сгорел дотла, оставив после себя лишь неприятный запах.

Университет Саппоро тяжело перенёс смерть великого ученого. Кейт еще два дня рыдала, понимая, какой великий ум ушёл, и какой шанс она упустила. Не в силах оставаться в стенах университета после этой трагедии, девушка засобиралась домой. Бесценные записи профессора — она передала профессору Мамору. Тот, впрочем, особого энтузиазма не проявил (что, в общем-то и стало последней каплей в решении вернуться в США), сдержанно поблагодарив студентку и приказав уничтожить обезьян. Трудно поверить в то, что у добродушного Хибики могли быть враги, но тем не менее, ближе всех к этому званию сомнительной почётности приблизился именно Мамору.

Легкое недомогание Кейт прошло ещё за пару дней до вылета, так что в международном аэропорту имени Кеннеди она сошла в отличном настроении и полная энергии. Родной воздух, казалось, выдул из головы напрочь все мрачные мысли и воспоминания. Мир был прекрасен и удивителен — и он ждал её и только её.

До начала летних каникул оставалось еще почти полтора месяца, так что девушка с головой ударилась в учебу.

… Кристофер Паркер поймал мяч, финтом обошел Джима, отпихнул плечом Кэрри Уэста и вбил мяч в площадку.

— Тачдаун! Гейм! — заорал судья.

Крис победно вскинул руки… И чуть не упал, когда ему на шею с восторженным визгом прыгнула Кейт, страстно впиваясь в губы победителя. Последнее время Кейт, вернувшаяся из своей поездки в Японию, сильно изменилась. За прошедший месяц из главного «синего чулка» и «заучки» биофака Йельского университета — она плавно превращалась во всё более и более замечательную девчонку. Стала посещать вечеринки, завела кучу друзей, наконец нашла парня — собственно Криса. Надо сказать, что и внешне Кейт изменилась. Точнее — кардинально пересмотрела свой имидж, после чего, внезапно, выяснилось, что под строгими блузками и юбками-карандашами — скрывалась редкая красотка, абсолютно неотразимая в джинсах, ковбойских сапожках и подвязанной на талии клетчатой рубашке. Как шутила сама Кейт — «Я просто вернулась к корням — девушке из Кентукки не могут не идти джинсы».

В общем и целом, Крис был крайне доволен своим приобретением. Единственное — последнее время его стала смущать несколько избыточная фамильярность Кейт в отношениях с другими парнями. Крис, так же, как и Кейт, происходил из глубинки, и в его понимании мира — девушка должна была соблюдать некоторую дистанцию с ребятами, не являющимися её парнем. Кейт же радостно вешалась на шею всем друзьям, целовала (правда по-братски, в щёчку) каждого, кто на ее взгляд это заслужил (что, в общем было не сложно) и в целом не комплексовала. С другой стороны, Крис отдавал себе отчет, что, несмотря на происхождение, Кейт умнее и, в общем-то, современнее его. Он, простой деревенский паренек, попавший в Йель за свои спортивные успехи и стать — все эти политкорректности и толерантности не понимал, но полагался на то, что Кейт знает, что делает. К тому же — не так давно у них был на эту тему разговор, во время которого, Кейт ласково назвала его «своим дурачком», объяснила что все это — простая доброжелательность, после чего у них случился их первый секс, причем выяснилось что и тут «в тихом омуте черти водятся», как эту ситуацию впоследствии прокомментировал Бэзил — лучший друг Криса, приехавший в Йель из далекой и снежной (впрочем, Бэзил при упоминании её «снежности» почему-то начинал психовать, плеваться, шипеть и угрожать что позовёт ручного медведя с ядерным реактором работающем на водке — который и покажет всем мать некоего Кузьмы) России.