Фобия

Он собрался с мыслями и тихо сказал:

— Ты будешь стыдиться меня и смеяться.

Она яростно замотала головой.

— Как ты смеешь так думать про меня? Уродец.

Он вздохнул, затем слабо кивнул:

— Хорошо. Я расскажу. Только посплю немного.

Лиза хотела встать, но подумала, что разбудит его, и осталась. Посмотрев на парня, она обнаружила, что тот уже заснул; он выглядел так измучено, что вызывал у нее страшную, щемящую грудь жалость.

«Что же произошло»… — подумалось ей, — «С чем же он не может справится? Он? Из-за чего можно не спать столько времени? Но.. как я рада.. что могу быть хоть чем-то полезной… Он столько раз выручал меня… Всегда такой надежный, веселый, не нуждающийся ни в чьей помощи… Теперь моя очередь позаботиться о нем.»

Она тихо лежала рядом и смотрела на него. Это была одна из странных черт их отношений: они могли подолгу глядеть друг на друга, и любоваться, наслаждаться одним лишь этим, молча, ничего не говоря.

Через полчаса Алекс открыл глаза.

— Спи, — поцеловала она его в щеку. — Я уйду, не буду мешать, — она приподнялась, но он неожиданно быстро схватил ее за руку.

— Нет! Не уходи… Я… я не могу спать… только слегка дремать, и то, когда… — он смутился, — … Когда ты рядом. Мне легче. Ты не могла бы еще немного полежать со мной?

— Хорошо, я останусь, только попытайся заснуть, — прошептала она, и он опять задремал, успокоенный.

Они сидели в парке, в их укромном солнечном уголке в самой глубине зарослей, прямо на траве. Алекс так и не поспал толком, но держался чуть получше.

Лиза протянула ему бутылку колы, прихваченную с собой наспех:

— Выпей. В ней содержится кофеин. Тебе станет немного легче.

Он покачал головой, но молча взял бутыль, отпил чуть, и начал неспешно перекатывать ее по траве перед собой. Лиза не стала его торопить, было видно, что ему трудно решиться на разговор.

— Все… — хрипло начал он, затем откашлялся и продолжил, — Все началось несколько месяцев назад… Когда я переехал.

— Уже тогда?!— ахнула девушка. — Ты… но ты же никогда ничего мне не говорил…

Он молча, немного виновато посмотрел на нее и опустил голову.

— Прости.

Она отвернулась и так же посмотрела вниз, на траву. Саша вздохнул, потрепал ее по голове.

— Не расстраивайся. Я просто… Понимаешь… у каждого мужика есть своя гордость. Она не такая, как женская. Если ты просишь о помощи — то это значит, что не можешь справиться с проблемой сам.

— Я понимаю, — тихо прервала его она. — Но и у женщин есть гордость. И если мне не доверяет тот, кто меня любит… Если я не могу ему помочь… И даже не знаю о том, что его гложет… То уязвлена моя гордость.

Он молча кивнул и, медленно переходя на шепот, заговорил немного сумбурно и отрывисто:

— Помнишь… Тот день… Так холодно, так пронзительно смотрит с неба солнце. Мы недавно признались друг другу. Мы были так… так счастливы. Я переехал на съемную квартиру, потому что стал учиться здесь. Общежитие мне не дали.

Квартира оказалась замечательной. И… там даже не нужен был серьезный ремонт. Да, квартирка маленькая, однокомнатная, но для одного человека — то, что нужно. Я едва успел занести ящики с вещами, когда ты пришла.

Ты решила мне помочь… Ты помнишь, как было весело? Как мы переставляли мебель, помногу раз, чтоб было уютнее? Как впервые вместе готовили на новой кухне? Как расставляли книги, вещи… Как сидели прямо на полу, потому что стол был завален вещами, и ели, и ты читала мне вслух…

Лиза слабо улыбнулась, погружаясь в воспоминания.

— Оранжевые отблески заката, и постоянный свист чайника, потому что мы хлестали ведра чая, и твое единственное маленькое зеркало, которое мы искали и так и не нашли…

— И синие новые шторы, почему-то пахнущие мылом, — поддержал он слабо, беспомощно закрывая глаза. — И малина… целая банка малины… и упрямо не работающий магнитофон… а потом чувство всесилия, потому что мы его починили и всю ночь слушали рок и рок-н-ролл. Помнишь?

— Я помню… помню. Какой был замечательный день.

— Да. Да. Но… но все началось на следующую ночь, ты ушла утром, и я весь день был один… Все было нормально… Я был погружен в собственные мысли, продолжал обустраиваться… в десять мы созвонились, проболтали час… а потом, чуть позже… около двенадцати… я лег спать.

Он помрачнел.

— Тогда-то все и случилось. Я до сих пор… не знаю… то ли я схожу с ума… то ли… то ли я столкнулся с чем-то… не знаю…

— Не спеши, я знаю, тебе сейчас трудно говорить, и мысли путаются… Я же медсестра, знаю.

— Хорошо… Извини. Я постараюсь… говорить более связно. Я лежал и уже начинал засыпать… Когда пришло странное ощущение… Что что-то не так. Не объяснить так просто… Словно что-то неправильно.