Черный кабриолет

Глава 1

День клонился к вечеру, и солнце закатывалось за горизонт, освещая кирпичные дома и голые ветви редких деревьев. Деревья здесь чуть ли не редкость. Их вечно закидывают отходами, на ветках висят полиэтиленовые пакеты, несносные малыши с синими шапками устраивают совершенно безумные конкурсы, и пытаются достать эти самые пакеты. Дети падают со слабых веток деревьев, ломают себе ноги, но ничто не может их остановить до тех пор, пока родители не нажалуются главам района, и те вызывают парочку работников, а они спиливают эти несчастные деревья, не добиваясь ровно никакого результата.

Слева от меня иногда проносились старые и пыльные машины отечественного производства, они наезжали на мелкие лужи, оставшиеся после недавнего дождя и поднимали тучи брызг. Под ногами шуршал гравий, мелкие камешки перекатывались под моими кроссовками. Жухлая трава между гравийной дорожкой и бесконечным рядом домов тянулась до самого горизонта. Ее изредка пересекали черные полосы бетонных дорог, по которым то и дело проезжали старые машины, гремя своими двигателями без глушителей на всю округу. Но местные жители давно привыкли к этому грохоту, как привыкают к шуму люди, живущие у водопадов.

Редкие люди, проходящие здесь, всегда смотрели с укором на малышей и ребят, не зависимо от того, натворили ли они чего-нибудь не того или нет. Просто за всю свою долгую жизнь старики привыкли думать и знать, что все дети — последние сорванцы, даже если дети проводят их до дома, приготовят чай и уложат в постель с грелкой. Смешно, конечно, но это так.

Рядом с моими ногами прошмыгнула кошка, неистово виляя своим пушистым хвостом. Я поправил лямки рюкзака, и, глядя вслед кошке, свернул в переулок. День сегодня шел как обычно. Проснулся рано, затем позавтракал, рано вышел в школу, потом пробыл там шесть часов. Учителя загрузили по полной программе, и еще контрольная работа по биологии не сулила хороших оценок.

Я свернул в подъезд, и поднялся по старым и грязным лестницам на третий этаж. Затем вошел в квартиру, все еще отплевываясь от противного лестничного воздуха, насквозь пропахшего сигаретным дымом и пивом. В квартире никого кроме моей собаки не было. Собака была обычной овчаркой, только с необычной кличкой — Ньютон. Кличка к ней прилипла из-за ее любимого занятия. Она любит забегать на балкон, когда тот открыт, и скидывать на землю разнообразные овощи. То яблоки, то картошку, короче, все, что только есть. Мама вечно из-за этого очень обижается на Ньютона, и начинает ему читать длинные и нудные лекции о пользе овощей в доме. И после этого собака снова, довольная жизнью, кидается к балкону.

Сейчас Ньютон мирно дремал на диване в гостиной, среди многочисленных подушек, вышитых вручную мамой. Я кинул портфель в прихожей, и побежал к себе в комнату. Там я переоделся, и затем шагнул на балкон, с которого Ньютон скидывал яблоки. Около дома проходила дорога, а за ней небольшой парк, лишенный зелени и растительности. Все было посыпано песком, и непонятно, зачем. Всяческие качели и горки для малышей уныло покоились среди песка и домов вокруг. Грустно смотреть на все это.

И просто я устал от этого зрелища, от всей этой скучной жизни, где каждый день похож на другой. Ежедневно решать эти уравнения, решать задачи, записывать диктанты и тупо рисовать чертежи. Видеть за окном один и тот же вид, лицезреть одних и тех же людей. Скучно. Никаких происшествий, которые могли бы что-нибудь изменить. Ничего, даже развлечений — и то нет. Ни кинотеатра, ни видео проката, ни телевизора. Только уроки, уборка по дому и игры с собакой. Вот и все.

Я глубоко вздохнул, подавив дикое желание спрыгнуть с балкона, чтобы хоть что-нибудь изменить в этой жизни. Например, само ее существование.

Я повернулся к шкафу, и открыл дверцу. К ее внутренней стороне отец прикрепил зеркало, чтобы я мог любоваться своим смешным видом, просыпаясь по утрам. Соломенные волосы, спускаясь вниз, прикрывают такие же светлые глаза, мерцающие, как две звезды. Лицо гладкое, загорелое, полностью лишенное родинок или веснушек. Орлиные брови смыкаются над переносицей, если я хмурюсь. При напряжении губы смыкаются в одну тонкую нить, подрагивая на концах. Крепкое телосложение и средний рост ни как не соотносятся с моей тихостью в школе. Там я как мышка, ни кого не трогаю, почти ни с кем не общаюсь, как и никто не общается со мной. Я люблю иногда побыть в тишине. Но ненавижу ее из-за того, что таким меня сделал этот глухой район.

Удивительно, что ни мать, ни отец не высказывали желания переехать отсюда. Они вечно отмахивались от моих слов о переезде, точно от вредной мухи. Родители говорили, мол, что здесь у них очень легкая и выгодная работа, и они не могут просто так взять и уехать отсюда. Только одного я не понимаю: почему мать вечно приходит домой сильно уставшая, заваливается в постель, и не произносит ни слова четверть часа? На ум приходят жуткие мысли, словно отец заставляет ее ходить туда.