След молота

Беккер в ужасе посмотрел на командира. Тела висели слишком высоко. В танкисты крупных мужчин не брали, и ни Метцгер, ни Беккер не смогли бы дотянуться даже до носков кожаных сапог несчастных эсэсовцев. На миг Беккер подумал, что Метцгер хочет заставить его забраться на дерево.

— Тела… хммм… прикреплены к стволу где-то с другой стороны, — терпеливо сказал Метцгер.

Беккер знал, что командир прав. Он видел три бело-черные петли, обхватывающие саму ель чуть ниже того места, где у нее начинали расти ветви. Перекинув кишки через ветку, русские привязали их стволу. Если бы Беккер не знал, что это, он бы легко мог принять кишки за толстую, грязную белую веревку.

«Господи боже, сколько же у человека кишок», подумал Беккер.

— Я обойду и посмотрю, постараюсь срезать их, — продолжал Метцгер. — А ты оставайся тут и следи за окрестностями.

Беккер торопливо закивал, вытаскивая пистолет из кобуры. Меньше всего на свете ему сейчас хотелось приближаться к ели, украшенной жуткими игрушками, и перерезать своим ножом кишки, ставшие на морозе тверже железа.

Метцгер скрылся за елью. Беккер затравленно оглянулся. Оставшись один, он немедленно пожалел, что выбрал роль часового. Метцгера теперь видно не было. Радисту казалось, что он тут совершенно один. Ну, если не считать мертвых русских и немцев. Если эсэсовцы смотрели на несчастного танкиста своими черными провалами глаз совершенно безучастно, то русские, кажется, начали шевелиться в снегу. Осторожно, чтобы он не заметил, разминать застывшие суставы. И медленно поползли к Беккеру. Очень медленно, чтобы он не успел обратить внимания на то, расстояние между ним и мертвецами сокращается… сокращается… пока не будет слишком поздно!

Беккер взвыл и бросился за ель. Он поскользнулся на черном льду — с тела натекла кровь и бог весть что еще, а потом это все замерзло — и чуть не упал. Беккер покинул свой пост очень вовремя. С гулким стуком на то место, где он только что стоял, обрушился первый из срезанных Метцгером трупов.

Беккер забежал за дерево и врезался в командира. Со стороны площади донеслось еще два глухих удара. Беккер заметался, как собака, которую ошпарили кипятком. Метцгер ухватил его за рукав — крепко, так, что затрещали нитки.

— Густав, — сказал он мягко. — Мы сейчас заберем жетоны и поедем домой. А дома выпьем, помянем ребят. Кстати, у тебя ведь еще остался самогон?

К Беккеру начало возвращаться его привычное лукаво-любезное выражение лица.

— Нет, — сказал он хрипло. — Но можно будет достать.

— Вот и отлично, — сказал Метцгер.

Беккер глубоко вздохнул, окончательно приходя в себя. Они вернулись к упавшим телам. Метцгер наклонился. Жетон в его руках переломился с сухим резким звуком, похожим на выстрел. Со вторым дело не пошло так просто. Это был именно тот парень, чьи ребра безумный хирург русских превратил в подобие костяного веера. Латунная овальная табличка была отлично видна.

Но находилась она в аккурат на залитой кровью грудине, между ребрами, на которых застыли черные сгустки крови и мяса.

Метцгер присел на корточки, отвернулся и протянул руку. Он понимал, что это глупо — не смотреть, куда ты лезешь руками — но ничего не мог с собой поделать. А ведь еще можно было наткнуться на край ребра, и он мог оказаться острым.

Метцгеру удалось нащупать жетон, но подцепить его не удалось. Залитая кровью пластинка примерзла к остаткам свитера. Метцгер наконец посмотрел на труп. Попытался подцепить край пластины пальцами.

Беккер стоял к ним обоим спиной и нервно, а может от мороза, то и дело переступал с ноги на ногу. Он не сводил взгляда с трупов русских, лежащих в снегу на улице.

Метцгеру ничего не оставалось, как перерезать шнурок, на котором держался жетон, и попробовать оторвать его от тела целиком, а не только нижнюю часть, которую обычно и забирали с убитых. Сначала у него не получалось; жетон примерз намертво. Метцгер поморщился, все-таки перевел взгляд на труп, чтобы ухватиться поудобнее, и попробовал еще раз.

Раздался жуткий треск.

Беккер подпрыгнул на месте и выстрелил. От неожиданности он даже попал в голову ближайшему мертвецу, и череп разлетелся. Бело-серое брызнуло в разные стороны.

— Не стрелять! — рявкнул Метцгер.

Беккер обернулся.

— Я просто оторвал жетон, — сказал Метцгер, показывая Беккеру жуткий черно-красно желтый шмат.

Беккер закатил глаза и поспешно отвернулся.

С третьим жетоном Метцгер решил уже так не рисковать. Кровь залила выгравированный на латуни номер части и фамилию мертвого эсэсовца. Метцгеру пришлось отколупать лед ножом. Затем он достал из кармана куртки записную книжку и карандаш и просто переписал данные, досадуя на себя за то, что не догадался сделать это сразу. Убрав в карман книжку и жетоны, Метцгер поднялся на ноги.