Добавить в моё избранное
53 мин, 0 сек 19474
Танкисты наткнулись на что-то хорошо знакомое и объяснимое. Остовы изб и печей ясно и недвусмысленно говорили об одном: по этой деревне стреляли из танка, не далее чем вчера.
— И все-таки наши здесь побывали, — сказал Беккер, указывая на развалины и воронки. — Они сбились с пути в этом чертовом лесу, как и мы. Только они взяли восточнее.
Метцгер, морщась, рассматривал остовы изб.
— Отвратительно, — пробормотал он.
— Да уж, но мы же на войне, — поддакнул Беккер, слегка озадаченный мягкотелостью командира.
— Как тело улитки, вырванное из раковины, — продолжал Метцгер, указывая рукой на одиноко стоящую среди руин печь. — Ее делали так, чтобы на нее никогда нельзя было увидеть полностью. Стены дома укрывали ее, а теперь она выставлена напоказ.
— Печь просто крепче, вот и выдержала обстрел, — сказал практичный Беккер. — Если бы хозяева дома выжили, они бы могли готовить на ней еду.
Метцгер и Беккер вышли на небольшую площадь. В центре находилась молодая, всего метров пять в высоту, ель. В длинном сарае за ней, скорее всего, находился клуб для танцев. Ёлку, видимо, посадили прямо здесь, чтобы не рубить каждый раз новую на Рождество. Беккер мысленно одобрил рачительность русских. Вокруг на многие километры расстилался лес, и они могли без всяких проблем рубить новую ель каждый год — но вырастили свою.
Ель была украшена. Беккер удивился. До Рождества оставалось больше двух недель. Но тут радист увидел, что использовали русские в качестве игрушек.
Сначала он подумал, что они повесили на елку старые, потрепанные, грязные ватники. То есть нет; русские сделали больших кукол, чучел, на которые нацепили ту одежду, которую им было не жалко. У одной из этих огромных кукол они прикрепили к груди что-то вроде зонтика без спиц, или же основу от большого веера — Беккер видел такие в театре.
Но это были не куклы.
И, поняв, что это, Беккер остановился и наблевал прямо на живот лежащему рядом трупу.
Жизнь танкиста на войне имеет свои особенности. И одна из них заключается в том, что в отличие от пехоты, которая сталкивается с противником лицом к лицу, для танкиста враги в основном — это нечто, похожие на короткие бревна с гротескными, нечеловеческими лицами, что валяются вдоль дорог. И с этой точки зрения мертвая деревня, в которую попал экипаж танка 2075, не сильно отличалась от того, что они привыкли видеть.
Но трупы своих, таких же солдат, как он сам, и так жестоко изуродованные, Беккер видел впервые.
Рейд на Точки завершился для эсэсовцев совсем не так, как они планировали — по крайней мере, для троих из них. Русские повесили нежданных гостей на рождественскую елку прямо на их собственных кишках, проявив не только изобретательность, но и солидные познания в анатомии. Они вскрыли животы, частично выпустив кишки. Длинные синие петли были продеты подмышками и на шее несчастных, а затем закинуты на толстые ветки ели.
В том, что на ветках ели с неприятным скрипом покачиваются изуродованные тела именно тех, кого искали танкисты, сомнений не было. Странно, но партизаны не раздели эсэсовцев, хотя обычно полушубок или куртка не бывают лишними в хозяйстве. Метцгер видел сдвоенные зигзаги молний на рукаве зимней форменной куртки. Он привычке искал изображение черепа на форменной шапке, уцелевшей на голове одного из солдат, пока не вспомнил, что дивизия «Мертвая голова» передислоцировалась к Демянску. Метцгер наткнулся взглядом на меч, воткнутый в распущенную внизу восьмерку. Раньше Метцгер символа Анненербе не встречал, поэтому не обратил на него внимание сразу.
— Что это за… — Беккер снова согнулся, издал мучительный звук.
Желудок он уже опустошил, но тот продолжал судорожно дергаться в сухих спазмах.
— Что это за хрень здесь происходит? — наконец смог выговорить радист. — Зачем…?
Метцгер пожал плечами:
— Среди партизан нашелся хирург, достаточно опытный, чтобы выпустить кишки и выворотить ребра.
И тут Беккер наконец понял, что это за спицы от зонтика раскрывшимся цветком прикрывают грудь одного из убитых. Радист отвернулся, чтобы не видеть этого всего.
— Безумный, — мрачно добавил Беккер, разглядывая стену клуба. — Абсолютно свихнувшийся хирург.
— Свихнешься тут, — пробормотал Метцгер.
— И все-таки наши здесь побывали, — сказал Беккер, указывая на развалины и воронки. — Они сбились с пути в этом чертовом лесу, как и мы. Только они взяли восточнее.
Метцгер, морщась, рассматривал остовы изб.
— Отвратительно, — пробормотал он.
— Да уж, но мы же на войне, — поддакнул Беккер, слегка озадаченный мягкотелостью командира.
— Как тело улитки, вырванное из раковины, — продолжал Метцгер, указывая рукой на одиноко стоящую среди руин печь. — Ее делали так, чтобы на нее никогда нельзя было увидеть полностью. Стены дома укрывали ее, а теперь она выставлена напоказ.
— Печь просто крепче, вот и выдержала обстрел, — сказал практичный Беккер. — Если бы хозяева дома выжили, они бы могли готовить на ней еду.
Метцгер и Беккер вышли на небольшую площадь. В центре находилась молодая, всего метров пять в высоту, ель. В длинном сарае за ней, скорее всего, находился клуб для танцев. Ёлку, видимо, посадили прямо здесь, чтобы не рубить каждый раз новую на Рождество. Беккер мысленно одобрил рачительность русских. Вокруг на многие километры расстилался лес, и они могли без всяких проблем рубить новую ель каждый год — но вырастили свою.
Ель была украшена. Беккер удивился. До Рождества оставалось больше двух недель. Но тут радист увидел, что использовали русские в качестве игрушек.
Сначала он подумал, что они повесили на елку старые, потрепанные, грязные ватники. То есть нет; русские сделали больших кукол, чучел, на которые нацепили ту одежду, которую им было не жалко. У одной из этих огромных кукол они прикрепили к груди что-то вроде зонтика без спиц, или же основу от большого веера — Беккер видел такие в театре.
Но это были не куклы.
И, поняв, что это, Беккер остановился и наблевал прямо на живот лежащему рядом трупу.
Жизнь танкиста на войне имеет свои особенности. И одна из них заключается в том, что в отличие от пехоты, которая сталкивается с противником лицом к лицу, для танкиста враги в основном — это нечто, похожие на короткие бревна с гротескными, нечеловеческими лицами, что валяются вдоль дорог. И с этой точки зрения мертвая деревня, в которую попал экипаж танка 2075, не сильно отличалась от того, что они привыкли видеть.
Но трупы своих, таких же солдат, как он сам, и так жестоко изуродованные, Беккер видел впервые.
Рейд на Точки завершился для эсэсовцев совсем не так, как они планировали — по крайней мере, для троих из них. Русские повесили нежданных гостей на рождественскую елку прямо на их собственных кишках, проявив не только изобретательность, но и солидные познания в анатомии. Они вскрыли животы, частично выпустив кишки. Длинные синие петли были продеты подмышками и на шее несчастных, а затем закинуты на толстые ветки ели.
В том, что на ветках ели с неприятным скрипом покачиваются изуродованные тела именно тех, кого искали танкисты, сомнений не было. Странно, но партизаны не раздели эсэсовцев, хотя обычно полушубок или куртка не бывают лишними в хозяйстве. Метцгер видел сдвоенные зигзаги молний на рукаве зимней форменной куртки. Он привычке искал изображение черепа на форменной шапке, уцелевшей на голове одного из солдат, пока не вспомнил, что дивизия «Мертвая голова» передислоцировалась к Демянску. Метцгер наткнулся взглядом на меч, воткнутый в распущенную внизу восьмерку. Раньше Метцгер символа Анненербе не встречал, поэтому не обратил на него внимание сразу.
— Что это за… — Беккер снова согнулся, издал мучительный звук.
Желудок он уже опустошил, но тот продолжал судорожно дергаться в сухих спазмах.
— Что это за хрень здесь происходит? — наконец смог выговорить радист. — Зачем…?
Метцгер пожал плечами:
— Среди партизан нашелся хирург, достаточно опытный, чтобы выпустить кишки и выворотить ребра.
И тут Беккер наконец понял, что это за спицы от зонтика раскрывшимся цветком прикрывают грудь одного из убитых. Радист отвернулся, чтобы не видеть этого всего.
— Безумный, — мрачно добавил Беккер, разглядывая стену клуба. — Абсолютно свихнувшийся хирург.
— Свихнешься тут, — пробормотал Метцгер.
Страница
9 из 19
9 из 19
